Нашествие квантовых котов

— Нет-нет, Ники! Нет, если ты хочешь сказать, а… Я никогда не позволю разрушить жизнь моего ребенка. Во всяком случае, такие места нелегко найти. И потом, кто знает, не убьют ли тебя и не испортят ли жизнь?

Она была права: мы оба знали это. Не проходило и дня, который обошелся бы без полицейских рейдов по подпольным абортариям. Людей как преступников тащат в полицию, и в камере заключения все пациентки стараются спрятать лицо от посторонних взглядов. Мы, конечно же, не хотели оказаться на их месте.

Сейчас почти никого не осталось на озере. И кажется, люди не обращали внимания на то, что мы не плаваем. Грета успокоенно приблизилась ко мне и не сопротивлялась, когда я поцеловал ее снова.

— Ники! — прошептала она в ухо.

— Что, милая?

Слабый смешок, затем шепот — такой низкий, что я едва разобрал слова:

— Как насчет того, чтобы раздеться?

Я огляделся вокруг. В стороне от пары пожилых мужчин, играющих в шашки, был только спасатель: он читал газету при слабом свете.

— Почему бы и нет? — сказал я.

Теперь вы вспомнили, что купаться обнаженным по пояс — не такое уж большое преступление. В городских законах это называется проступком третьего класса. Значит, вас никогда не арестуют за это, а просто оштрафуют, как и за парковку в неположенном месте. Штраф не может быть более пяти-десяти долларов, и судья вряд ли приговорит вас к тюремному заключению. Как правило, первый раз купающихся просто предупреждают. Так что я никак не мог ожидать того, что произошло. Я не рассчитывал, что на пляже могут неожиданно включить свет. Игроки в шашки удивленно вскрикнули, когда кто-то промчался между ними, подбросив в воздух шахматную доску. Это был кто-то один, но были и другие, бежавшие со всех сторон: из туалета, из женских кабин для переодевания, даже из-за забора. И все они направлялись ко мне.

Грета стояла по горло в воде и удивленно пялила глаза, испуганная и смущенная не меньше меня.

Мир закружился и не переставал вертеться, пока они не загнули меня над капотом машины, стоявшей за ограждением. Металл был горячим — машина подъехала сюда недавно, и было заметно, что ее подогнали еще ближе. Они широко раздвинули мои ноги в стороны, гадко недружелюбные руки полицейского пробежали по мокрому заду плавок, отыскивая оружие. Зачем, о Господи? Здесь было еще два автомобиля с направленными на меня фарами, находились, как минимум, с полдюжины человек следящих за мной, а я стоял в самом центре.

И я хотел сказать только одно:

— Слушайте, все, что я захватил с собой — это моя проклятая башка!

Стали очевидными странности, и вопросы остались без ответа.

Почему жители Лос-Анджелеса жалуются на то, что их ароматный воздух, пахнущий апельсинами, загрязнился ядовитыми газами?

Что заставило двадцать тысяч мирных царских подданных вдруг замаршировать через деловую часть Киева, выкрикивая революционные лозунги?

Почему в психиатрические клиники стали поступать с диагнозом «паранойя» и «шизофрения» многие люди, убежденные, что за ними наблюдают невидимые глаза?

Почему внезапно стали случаться странные вещи?

АВГУСТ, 17, 1983 г. ВРЕМЯ: 01.18. НИКИ ДЕ СОТА

Я ездил по магистрали Дейли в город тысячи раз, но не так, как сейчас. Никогда раньше при сиренах и вспышках света на кабине устрашающе большого «кадиллака». В час ночи на дороге машин было немного, но все они удирали с нашего пути, как только замечали мигалку на патрульной машине чикагского отделения полиции. Мы ехали двадцать одну минуту — быстрее, чем просто ехали. Но это были самые длинные минуты моей жизни. Все молчали.

— Зачем вы меня тащите?

— Заткнись, Доминик!

— Что я сделал?

— Там узнаешь!

— Почему вы мне ничего не говорите?

— Слушай, сынок, в последний раз говорю: заткнись! Шеф-агент Христоф скажет тебе все, что хочешь — и даже больше!

«Сынок» — так он меня назвал. В моем понимании сам он был как горилла: мокрый насквозь из-за возни на пляже и, по крайней мере, года на два моложе. Но между нами было большое различие: я был пленником, а он — одним из тех, кто знал все, но не отвечал на вопросы.

На здании офиса в Уобаш, куда меня доставили, не было никаких опознавательных, знаков, но охранник без слов пропустил нас внутрь. На дверях двадцатого этажа не было никаких табличек, в приемной пусто, и до сих пор никто не сказал мне ни слова. Но по крайней мере, на один свой вопрос я получил ответ. Увидев на стене портрет, я сразу узнал давно почитаемое лицо — важное и строгое, как каймановая черепаха, непреклонное, как лавина.

Дж. Эдгар Гувер [1].

Телефонный звонок не был случайностью: я находился в лапах ФБР…