Нашему роду нет переводу…

Юрич зря переживал. Лишь продезинфицировали ротовую полость. Но Леха, после еще одной небольшой дозы, неожиданно расклеился. Его организм потребовал радикальной очистки через пищевод. Для нетренированного алкоголем ботана, такие веса, оказались не преподъемными. Он грубо нарушил главный принцип тренировки, от малого к большему. Принцип алкоголя во все века остается неизменным; через что вошел, и этим ходом выйдет. Хоть в этом имеется его предсказуемость. Да и «алканавт», по правде говоря, из Лехи был никудышный. Попросив у честной компании прощения, он пошатываясь от усталости, отошел подальше от палаток, прислонился к дереву, и, с утробным, звериным «гы- ы- ы – ы!» принялся извергать содержимое. Откуда только что взялось. Он сам не ожидал, как много в нутрях скопилось гадости. Вскоре в ротовой полости стало горько. Ага, дело дошло до желчи. Это говорило о том, что желудок стал пустым и чистым. На всякий случай, Леха наклонился еще раз, ткнул под язык двумя пальцами, и начал раздражать рвотный центр.

Чтобы сохранить равновесие во время этой не совсем приятной процедуры, уперся рукой в покрытое мхом, ближнее дерево. Не хватало еще упасть мордой лица в свою же блевотину. Это уж, полный отстой будет. К его удивлению, мох был густым и жестким, а от дерева несло псиной и прелью. Да и дерево показалось ему вполне живым, теплым на ощупь. Леха поднял голову, и увидел пред собой огромного гоминида, в которого он упирался рукой.

Существо смотрело на него сверху, и как показалось практиканту, осуждающее качало головой.

Однако в этот раз Леха авдошку совсем не испугался. Наоборот. Спирт сделал из него настоящего героя. Он уже созрел для того, чтобы бросится на танк с голыми руками, вырвать из креплений пушку, а, затем сорвать нафиг и саму башню, а экипажу объяснить, кто самый главный. Адреналин был нейтрализован. Страха не было совсем. Наоборот. Он был готов в этот славный момент защищать всех и вся от всевозможных напастей. Даже этого чулимку, неведомое существо из неведомых параллельных миров и давних эпох. Он заметил у представителя признаки самца. Одежды чулимы не носили.

– Прости, друг! – Леха, добрейший души чатланин, с чувством обнял странного гоминида, – Дяденька авдошка, не ругайся. Честное благородное, я не хотел пачкать природу. Это все шило. Я

больше не буду, чес слово! А может, пойдет, я тебя с ребятами познакомлю? Хватит уж от народа прятаться, пора в мир выходить…

Но, тут по закону подлости, мощный спазм изнутри согнул в который раз Леху буквой «г», и очередной выброс оказался у ног гоминида –«гы-ы-ы-ы-ы». Мощный утробный Лехин рык разнесся по тайге, и заставил вздрогнуть практикантов, веселящихся на днюхе у палаток. Мохнатый великан удивленно хрюкнул, и без звука исчез в зарослях. Видимо он еще не созрел для выхода в высшее общество, и принять Лехино приглашение. Ни одна ветка не хрустнула под его огромной ногой, ни листочек не качнулся. Только что стоял, и растворился в ночной темноте среди зарослей.

– Мы с тобой одной крови. Ты и я…- запоздало крикнул ему вслед недогеолог по примеру славного воспитанника, приемного сына разношерстной звериной стаи, из далеких индийских джунглей. В ответ прилетело приглушенное рыканье. Его можно было перевести на человеческий язык примерно так, мол, дружба – жвачка и все такое. Леха постоял немного, и, пошатываясь, вернулся к компании приятелей практикантов. Шило было добито до последней капли. Настроение у всех было, самое, что ни на есть, веселое и возвышенное. Что и говорить, днюху Костяну замутили классную.

– Ну, ты и рыгать горазд. Здесь было слышно. Подальше не мог отойти, чудила. Девчонки все искривились. Теперь ты для них потерян. Они тебя за «синяка» голимого будут держать, и шансов найти к ним подход у тебя бездарно потерян. Вдобавок, ты начал заговариваться. Громко, сам собой беседу великосветскую вести принялся…- Кеша осуждающе ткнул его локтем в бок, и кивнул в сторону девчонок с геохимии. Они проводили анализ на походном оборудовании. Так как их было всего четверо, а парней много, то они просто плавали брасом в добрых эмоциях становящихся на ноги самцов. От комплиментов и нежных слов не было спасения с утра до вечера. Девчонки и не думали от них скрываться. Во время учебы и десятой доли добрых и нежных слов не услышишь от однокурсников. А на практике каждый недогеолог, чуть ли не соловьем разливается, стихи сочиняет о бескорыстной и пламенной любви на одни вечер. В палатку, где они обитались, ночью, чуть ли гадом ползучим, готовы проникнуть, дабы рядышком полежать. Понятно, на природе всегда острое обострение начинается. Гормон мозг заливает. Проверено не один раз.