Нашей юности полет

Считается, что Гитлер обладал гипнотическим воздействием на массы. Но Сталин перед массами вообще не появлялся и редко выступал публично, а его "гипнотическое воздействие" было не меньше. Дело тут не в некоей личной способности вождя, а в самой массе - в ее способности в данной ситуации к "самогипнозу". Если масса избрала кого-то в качестве такого "гипнотизера", последний может делать что угодно - говорить, молчать, вопить, шептать, шепелявить, говорить с акцентом... И все будет иметь эффект. Лишь постфактум кажется, что избранник сам пробился "вверх" и совратил массу. На деле же его массы сами выталкивают на эту роль и вынуждают играть историческую роль. Именно роль. Именно играть. Он становится адекватным вытолкнувшей его массе. Сталин был воплощенное "Мы".

Есть определенные общие правила выталкивания людей в вожди. Одно из этих правил на первый взгляд кажется фиктивным. Но оно на самом деле в высшей степени действенно. Это - презрение к людям. Сталин с самого начала знал цену людям, понимал, какая это мразь - народные массы, знал, что разговоры о высоком уровне сознательности как условии коммунизма суть вздор. Сталин обращался с людьми адекватно их реальной ценности. Его репрессии принесли ему больше божеского почитания, чем ежегодные копеечные снижения цен на продукты питания. Сталин знал, кто мы, а мы знали, что он это знает. Мы в глубине души признавали адекватность происходящего нашей реальной человеческой натуре. Странно, но это было наиболее мощным выраженном нашей претензии возвыситься до божественного уровня. Мы были богами в своей ничтожности. Найди объяснение этому факту, и ты поймешь все остальное.

СИЛА УБЕЖДЕНИЯ

- Обратите внимание на пропаганду сталинских времен, - говорил Он. - Сейчас она кажется верхом идиотизма. Теперь все удивляются, как могла такая пропаганда кого-то в чем-то убедить. При этом забывают о том (а может быть, не знают об этом), что состояние убежденности и дело убеждения суть отношения между людьми. Хорошо убеждать того, кто хочет быть убежденным в том, в чем его убеждают. И тогда качество и форма убеждения не играют роли. Лишь бы убеждение соответствовало умонастроениям убеждаемых. В сталинское время совпадение на этот счет было беспрецедентным. Если людей и обманывали успешно, то прежде всего благодаря тому, что люди хотели быть обманутыми. Насильно никого ни в чем не убедишь. Убеждение в основе своей есть дело добровольное. Сила убеждения - сила желания убеждаемых быть убежденными.

НЕНАВИСТЬ

Если бы ты знал, как я Его ненавидел! Но ненависть моя была какая-то странная. Если бы Он сказал мне "Умри!", я бы умер. То же самое было со мной в штрафном батальоне. Наш политрук был жуткий дурак и редкостная сволочь. Сколько неприятностей он мне причинил, страшно вспомнить. А в бою я прикрыл его своим телом. И вытащил с поля боя его, тяжело раненного, сам истекая кровью. Ни на какую награду я не рассчитывал. Он не знал, кто спас ему жизнь. А меня после госпиталя сунули в другую часть, тоже штрафную. Что это такое? Страх начальства? Желание выслужиться? Раболепство и холуйство? Вздор! Чисто обывательское объяснение очень глубокого и серьезного человеческого качества: чувства коллективизма, способности самопожертвования ради коллектива и других его членов, в особенности таких, которые олицетворяют собою целое. Вот в чем самая глубокая основа психологии коммунизма. После революции чувство коллективизма буквально расцвело в миллионах душ, в особенности в душах молодых людей, прошедших советскую довоенную школу. А Сталин был символом и воплощением этого нашего чувства принадлежности к целому, к братству, к единой семье народов. И мы одновременно ненавидели его, ибо чувствовали себя обманутыми. Мираж всеобщей любви и братства таял на наших глазах.

Я и сейчас не чувствую никакой симпатии к Сталину. Но когда я слышу или читаю, что другие говорят и пишут о нем, я прихожу в бешенство. Например, обычным является объяснение деятельности Сталина и сталинистов ненасытной жаждой власти. Это значит ровным счетом ничего не понять как в существе эпохи, так и в психологии ее носителей и творцов. Сталин и сталинисты не просто заботились об удовлетворении своих страстей, они служили историческому процессу и исполняли объективно навязанную им роль. Жажда власти была не причиной, а следствием. И в массе сталинистов она ничуть не превышала обычные человеческие нормы и, по крайней мере, часто отсутствовала вообще.

Хрущев говорил, что Сталин в начале войны растерялся, даже плакал, устранился от дел, считал "дело Ленина" погибшим. Ну и что?! Человеческие состояния - не прямая линия. Даже в заурядных ситуациях имеют место эмоциональные колебания между двумя крайностями. А тут - тем более. Важно то, что Сталин в конце концов одолел свои колебания и затем всю войну был тверд.