Нашедшие Путь

— Это почему?

— А его на заводе кто-то перевоспитывать будет?

— Нет… Издеваться — будут; вернее, уже издеваются: называют «Иваном-царевичем», намекая тем самым на совсем другой сказочный персонаж.

— В «шараге» его так же называли многие, в том числе и заместитель директора.

— Разве можно так в учебном заведении?.. И, кстати, почему ты училище «шарагой» называешь?

— Студенты так называют, когда начальства рядом нет, — вот и я привык… Правильно называют… Ещё «гадюшником» называют, имея в виду тот, с позволения сказать, «коллектив», который целенаправленно формирует вокруг себя директор, выживая людей приличных и оставляя холуёв.

— Я, вообще-то, много плохого об этом заведении слышал. Многие с иронией и с издёвкой называют это училище «театральным», «показушным», некоторые даже с тюрьмой сравнивают, студентов жалеют.

— За то в газетах хвалят и по местному телевидению.

— Понимаю твою иронию… Городские средства массовой информации трудно заподозрить в правдивости и свободомыслии.

— «Народ безмолвствует», а холуи тем временем показухой занимаются; показуха же всегда держится на принудиловке. Люди терпят из-за того, что боятся работу потерять; горе-начальникам, однако, этого уже мало, — им нужны доказательства холуйской преданности.

— Лёха, а когда ты в поликлинике работал, там не лучше ли было?

— В каком-то смысле, возможно, там и лучше; такой «гнили» как в училище там не было…

— Вот и возвращайся обратно.

— Это не реально. Я и ушёл-то оттуда, прежде всего, потому, что аллергические реакции у меня были. Когда из-за аллергического коньюнктивита глаза режет так, что приходится их на какое-то время закрывать, можно и на амбулаторной операции пациента угробить, не заметив своевременно какой-нибудь кровоточащий сосуд.

— А лечиться не пробовал?

— Пробовал… Пробовал и понял, что положительные результаты в подобных ситуациях бывают только по телевидению в передаче «Здоровье», но не в реальной жизни… Жить же постоянно на антигистаминных и сосудосуживающих препаратах — довольно утомительно; а отсутствие побочных действий и осложнений — враньё с целью рекламы этих препаратов… Если бы я остался в поликлинике, вероятно, «загнулся» бы уже. Там ведь помимо испарений антисептиков ещё из неисправной вытяжки всякая гадость летела.

— Из какой вытяжки? — не понял Борис.

— Там под хирургическим кабинетом почему-то расположен зубопротезный… Зубной техник использует абразивные материалы; у него-то эту пыль затягивает, а далее через дырявую трубу всё вылетает не на улицу, а на второй этаж.

— А начальство куда смотрело?

— Говорил я главному врачу; но ему — наплевать… От зубопротезного он, видимо, какой-то доход имеет, так же как и от сдачи в аренду помещений под какие-то склады и что-то ещё; трубу по-настоящему чинить — не в его интересах.

— У тебя ведь, вроде, помимо хирургии ещё какие-то специализации есть?

— Да, да: и эндоскопия, и трансфузиология, и онкология, и массаж, и лечебная физкультура; только всё это — теперь недействительно.

— Почему?

— Вышло какое-то маразматическое постановление о том, что надо на каждую специальность ещё по четыре месяца отучиться и новые документы получить… Мне такой идиотизм уже не осилить.

— Значит, держишься за училище потому, что больше некуда податься?

— Отчасти — да, но не только. Мне ведь, слава Богу, общаться больше приходится со студентами, чем с сотрудниками и с начальством; а студенты, в основном, — хорошие. Среди них даже есть такие, которые, фактически, стали моими друзьями; в гости иногда заходят, и не только нынешние, но и бывшие.

— А фотографии есть?

— Есть… Фотографий много.

— Посмотреть можно?

— Да вон альбомы на полке: бери, да смотри… А ты, однако, хитрый… Я хотел о твоих делах поговорить, а ты, значит, на меня «стрелку перевёл».

— Да ладно, Лёха… Устал я что-то… Пойду, пожалуй; лучше спать пораньше лягу… Потом как-нибудь поговорим ещё.

— Ладно, как скажешь.

После ухода Бориса Алексей испытывал душевный дискомфорт. Вместо того, чтобы попытаться чем-то помочь, он потратил время на рассказы о собственных проблемах. Теперь он не знал, что делать. Испытывая чувство вины, Алексей почему-то незаметно уплыл в воспоминаниях к моменту своего первого прихода в училище. Он вспомнил затянувшееся ожидание у двери кабинета директора, когда, не желая зря тратить время, решил побеседовать со своим предшественником. Поднявшись этажом выше, Алексей вошёл в кабинет, поздоровался, представился и спросил:

— Могу я узнать причину вашего увольнения?

— Появилось место в стационаре; а здесь оставаться, честно говоря, и сил больше нет: надоели уже и постоянные придирки, и грубое давление со стороны администрации из-за любой мелочи, фактически — диктат; хотя закон и даёт преподавателю существенную независимость, но это — формально, а фактически — даже коллективные пьянки по поводу многочисленных праздников тут возведены в ранг обязательных мероприятий.

Алексей удивился и хотел было продолжить разговор, но прибежала взволнованная секретарь директора и позвала Алексея:

— Что же вы ушли?! Идите быстрее! Директор вас ждёт.