Наше время не пришло

— Ты не живешь. Ты просираешь свою жизнь среди этого разврата, Адам. Сколько баб ты трахнул на этой постели? Какая я по счету? Тысячная? Мне не нужно этого…

Развернувшись, продолжаю искать свои вещи. В углу комнаты прямо на полу лежат мое платье и сумочка. Тянусь за одеждой, как вдруг раздается рингтон моего телефона. Вытянув гаджет из сумочки, смотрю на экран. Мама.

— Да, — произношу сдавленным голосом, чувствуя, как сердце в груди замирает от дурного предчувствия.

— Лиля, ты где? — раздается в динамиках телефона взволнованный мамин голос. — Тут Леша пришел. Лиля, он пьяный. Тарабанит, кричит, что пока не увидит дочь, не уйдет. Я уже полицию вызвала, но он так агрессивно себя ведет, я боюсь, что сейчас выломает дверь.

Я слышу, как мамины слова сопровождаются грохотом. В груди все сжимается от ужаса. Черт. Как я могла уйти из дома так надолго? И вот, случилось то, чего я всегда боялась. Онуприенко принялся за нашу дочь. Он пытается отомстить мне за поданное заявление о разводе. Черт, мне нужно как можно скорее попасть домой. Если бы я только была сейчас рядом с малышкой, все было бы хорошо. Я нашла бы, как усмирить этого козла. А мама там одна. У нее больное сердце, и я боюсь, что с ней может что-то случиться.

— Мне нужно уходить, — сбросив вызов, лихорадочно натягиваю на себя платье. Схватив сумочку, выскакиваю из комнаты в поисках выхода.

— Что-то случилось? Давай помогу, — Адам идет следом. Я не отвечаю ему. Тогда он хватает меня за локоть, заставляя посмотреть на него. Прихожу в бешенство от того, что он продолжает отвлекать меня. Сейчас каждая секунда на счету, а он все лезет ко мне. Чего еще надо? Трахнул, пусть отваливает. Он ведь только этого хочет.

— Нет. Не надо. Ничего не надо, — рычу, глядя в его напряженное лицо. — Просто не разговаривай со мной, — вырвавшись из его хватки, выбегаю на улицу.

***

— О, а вот и моя шлюха пришла! — Как только я поднимаюсь на лестничную клетку, Леша замечает меня. Выглядит он неважно. Весь помятый, с двухнедельной щетиной. Мне снова страшно. Видя его таким, волей-неволей уношусь в прошлое, в последний день моей жизни в его доме. Прикрываю глаза, выдыхая. Пытаюсь взять себя в руки. Я больше не боюсь его. Я не прошлая забитая Лиля. Я новая, бесстрашная и свободная. И ему ничего не сделать мне.

— Я не шлюха. И тем более не твоя. Что тебе нужно?

Смеется. И смех его омерзительный, словно тысячи иголок в кожу впиваются. Чувствую себя отвратительно. Даже так, находясь в одном пространстве с этим ничтожеством.

— Где ты была всю ночь, тварь? Какому бомжу отдавалась? А? Дочка одна, с полоумной бабкой… — одурманенные алкоголем глаза Леши теперь наливаются яростью.

— Ты все сказал? — сохраняю спокойный вид. Хотя, на самом деле, мне глубоко плевать на его оскорбления. Ничего нового я не услышала сейчас. В последние годы нашего брака он только и делал, что твердил мне, какая я нищая и должна ноги целовать ему, королю.

— Нет, — губы мужчины кривит отвратительная улыбка. — Я смотрю, ты стала деловая, да? Думаешь, можешь жить, как хочешь? Подала на развод… — смеется, наступает на меня, заставляя пятиться, пока не упираюсь спиной в стену.

— Хер тебе, а не свобода, тварь. Я столько денег в тебя вбухал, столько сил, — лицо мужчины искажается в гримасе злости. — И дочь я тебе не отдам. Поняла? Я подаю в суд, я лишу тебя родительских прав, и Маша будет жить со мной!

Его слова будят во мне гнев. Вспыхиваю в одну секунду, поняв, о чем он говорит. Все, что угодно, пусть делает со мной, как угодно оскорбляет, но ребенка я ему не отдам!

— Только попробуй, слышишь, — толкаю его в грудь, но он с легкостью ловит мою руку, сжимает запястье, выворачивая его так сильно, что в глазах темнеет от боли. Я падаю на колени, слезы брызжут из глаз, и в этот момент могу думать только о том, чтобы эта боль закончилась.

— Я не попробую, я сделаю. Слышишь? — рычит мне в лицо. — Я нашел тебя на этой помойке, туда же ты и вернулась. Но моя дочь будет иметь все лучшее! Она не будет жить с матерью шлюхой…

Леша сжимает мои волосы, тянет их, заставляя посмотреть на него. А потом его губы накрывают мои. Он кусает меня. До крови. Я кричу прямо в его рот. Я пытаюсь сопротивляться, но он еще сильнее выворачивает руку, и я просто сдаюсь… Как и всегда сдавалась. Я не знаю, сколько длится эта мука. Но в какой-то момент он отпускает меня. Оттолкнув к стене, сплевывает на мое неподвижное тело. Я боюсь его, хочу убежать, но не делаю этого. Съежившись, прижимаю к груди больную руку. Мне некуда идти. Домой нельзя, он заберет Машу. Остается только лежать и надеяться, что он оставит меня в покое.

***

До вечера провела время с дочкой. После пережитого потрясения не могла оторваться от нее ни на секунду. Надышаться не могла на свою крошку. То и дело целовала ее, обнимала. Маруся даже зафырчала недовольно, когда в очередной раз на детской площадке я сжала ее в крепких объятиях. Какая она взрослая у меня. Уже совсем самостоятельная девочка.