Наш Современник 2006 #1

Муравей перечёл Волчий стишок про коней: нашёл — и перечёл.

— Очень хороший стишок — про то, как Волк был маленький…²

Муравей думает, что Волку надо продать автомобиль и купить коней, лошадей и много овса.

Да, пить с Волком — не грешно. П. ч. это, действительно, значит пить “заодно с правопорядком”!

Пусть никто не ценит — хочет муравей — Волчью дружбу с муравьем, п. ч. это седая мужская дружба!

Волк без муравья замшеет, а муравей без Волка станет марсельским грузчиком — и вообще на что он будет похож?

Вообще женский пол муравья никогда не любил! И муравей так к этому привык, что, может быть, как раз даже пущe бы обиделся, если б этот ничтожный пол его полюбил!… Что ж это значит? — подумал бы он. — Это значит, что я, муравей, — как они?! — И пошёл бы в марсельские грузчики.

Так что он решил не обижаться!

И потом: ему жалко Волка. Кто ж с Волком будет играть?

(Невидимый от земли тварь.)

* * *

6 июля 1979 г.

Здравствуйте, Волк, Вологодский Волк, Зубами-Щелк!…

Нарочно пишу, п. ч. придет боль скоро — и будет мне на всё наплевать.

Хочу сказать: если вепсы будут непереборчивы, гнусны, жадны и неблагородны, то плохо их, вепсье, дело!

Например:

Страстно я презираю Вашего Чупринина!!! Прочла сейчас необъятную его статью про Морица-Макбета, напечатанную, конечно, у Емельяна. Этот Ваш Чупринин отыскал в помойке “ключевую воду поэзии”, традиции Эсхила, Гесиода, Софокла, Вергилия — и прочих по списку, — а также испытывает “радостную сладость благодарного понимания” высокой морицыной поэзии.

Впрочем, пересказать нельзя — словами. (“Огнем, только огнем!”, Волк.)

Вот сволочь…

Мало того. Как сообщили мне Емельяновы служки, этот Ваш Чупринин 6 лет тому дочь свою назвал в честь Морица-Макбета — Юнной, и все еноты задрали хвосты, доложив мне об этом.

Вот гнида…

Ну, что в поэзии этот раб понимать не может, — про то знаете и Вы сами.

Бить шваброй мокрой надобно этого Вашего Чупринина.

Зря Вы считаете, что Волк умнее муравья!

Ваш Мсрн-2.

* * *

7 июля 1979 г.

Ну, Волк, веду бесплодную борьбу — за жизнь. Позвонила вепсу Coxатому¹ и говорю, что уж по всем законам советским должен бы он пойти тут навстречу — заключить договор.

Ахает и обещает “постараться”.

Ответ мой в дискуссию действительно идет. Жаль мне, что так краток и обкусан он со всех сторон — гранки не нравятся мне.

И не потому дубинноголовый Емельян² печатает его, что он — вепс, или что Вы просили, или что у меня настойчивости было много непомерно, а вот почему:

журнал столь EHOTCКИЙ, что сам Чаковский мог бы поучиться!

В 6-м, “пушкинском”, N о Пушкине судачит сам Струфиан.