Наш Современник 2006 #1

Считаю ли я себя антиглобалисткой? Нет. На земле возникает много процессов, движимых силою мирового зла. Однако любое глобальное зло саморазрушительно — оно пожрёт себя, истребит само себя своими же действиями. Людей же, идущих от окружности к Богу — к гармонии души и природы, будет становиться всё больше: они сближаются не по моделям политтехнологий, но Высшей волей.

Душа главного героя моего романа несёт отпечаток саморазрушения, она отражает разрушительные действия, происходящие в мире: “Больно миру — больно душе”. В романе катарсис совершается под воздействием череды небывалых вспышек на Солнце. У меня энергия недовоплощённых судеб — незавершившихся, безвинно прерванных репрессиями и реформами — уходит к Солнцу. И разбушевавшееся Солнце возвращает эту энергию нам, вразумляя и наказуя за братоубийственные преступления, ибо любое зло братоубийственно. Избыточная энергия Солнца карает живущих, но дарит при этом великие прозрения.

В трудах Чижевского (“Космический пульс жизни”) и Вернадского (“Биосфера и ноосфера”) рассматривается в основном влияние солнечной активности и природных процессов Земли и Космоса на человека. И воздействие человека на природу лишь в плане физическом, химическом. Но природа глубоко нравственна в основе своей, она — божественна. И я вполне допускаю, что “мщение природы” нам за нашу безнравственность, за искажение нашей собственной божественной ипостаси куда более серьёзно, чем принято считать. Поэтому у меня не вызовут удивления научные выводы будущего о том, что Солнце в свою очередь реагирует на то, что происходит в наших душах, ибо всё в природе связано со всем.

Чижевский, не отрицающий влияния на его труды догматов древней халдейской мудрости, в своём работе “Гелиотараксия” пишет: “Если Земля и всё населяющее её живое представляют собой органическую систему (…), следует предположить, что могущественные нарушения, имеющие иногда место в физико-химической среде Земли, должны вызывать мощные пертурбации и в органическом её царстве”. Но процессов, направленных в одну сторону, в природе не бывает — если физико-химическое влияет на органическое, то и органическое влияет на физико-химическое. Мне довелось бывать в закрытой, так называемой Тридцатикилометровой чернобыльской зоне, в мёртвой, совершенно безлюдной зоне тяжелейшего радиоактивного заражения. Пятна стронция и цезия, осевшие после взрыва на Чернобыльской АЭС, повредили удивительную по красоте землю на тысячелетия. Я писала об этом в книге “Слова на ветру опустевшего века” — “Чёрная быль — Белая Русь”. Но уже в пятнадцати километрах от мёртвой, закрытой зоны живут люди, не захотевшие покинуть опасные места отселения. Они разводят скот, пьют молоко, собирают радиоактивные грибы и ягоды.

Позже мне сказали, что возле православных икон дозиметр там показывает нормальный радиационный фон. У меня уже не было возможности проверить это. Однако все учёные-радиологи, наблюдающие последствия чернобыльской катастрофы, отмечают один странный факт. Молодые люди в городе Гомеле, получив гораздо меньшее облучение, тяжело страдали и умирали. А богомольные старухи, своевольно вернувшиеся в места отселения, жили потом в своих полузаброшенных белорусских деревнях долгие годы. Вели хозяйство, как и прежде, хотя изначально получили гораздо большие дозы радиации. Некоторые из них живы и поныне. Они молились Богу. И физико-химическое воздействие не имело на органическое естество такого влияния, какое должно было иметь… Я видела десятки этих трудолюбивых людей спустя тринадцать лет после катастрофы. Их лица излучали доброту и терпение. Их гостеприимство и радушие были удивительными. Одухотворённость в данном случае явно преодолевала физико-химическое разрушительное воздействие радиации на человеческий организм.

Чижевским же установлено несомненное воздействие солнечной активности на возбудимость человеческих коллективов, на революционные процессы. И вновь повторюсь; закон маятника — наиболее древний и наиболее верный закон: энергия наших психических “возбуждений” не проходит бесследно для природы. Природа на них реагирует несомненно. Устремлённость наша к Богу благодатна для планеты. Она не есть лишь наше личное дело. И наоборот, попранье божественных законов, движенье человеческих коллективов от Бога, то есть движение к наживе, хищничеству, находит отзвук в окружающем нас мире куда более пространный, чем это принято считать.