Наш Современник, 2006 № 03

Опираясь на жертвы теракта 11 сентября, администрации Буша удалось убедить мир, что терроризм стал самой серьезной угрозой. По общепринятому мнению, катастрофа 11 сентября 2001 года и убийство 3000 граждан США выдвинули угрозу терроризма во всем мире на первый план. Однако незначительное меньшинство, в том числе и автор этой работы, придерживается иного мнения. Этот ужасный теракт стал непревзойденным по убедительности поводом для пересмотра Бушем и его окружением не столько системы внутренней безопасности народа США, сколько для осуществления давних геостратегических планов. И не только в отношении Ближнего и Среднего Востока, но главным образом в отношении России, Европейского Союза, Китая и НАТО. Так же в 1945 году поступил Трумэн: атомные бомбардировки гражданского населения уже поверженной Японии были предприняты главным образом для устрашения Сталина и советского руководства. Широко известный французский исламовед Оливье Рой тоже считает, что “война против терроризма” стала не столько новой стратегией, сколько пересмотром старых наработок и решений как в отношении Среднего Востока (стремление израильтян свести на нет палестинскую автономию, решения США не препятствовать Ариэлю Шарону атаковать Ирак), так и в отношении России и НАТО (не забудем и проблемы внутренней политики в США, стремление усилить контроль за населением США в целях безопасности. Это, однако, особая история)”¹.

Но Саддам Хусейн не имел отношения к террору, кроме, конечно, террора в отношении внутренних врагов. Задача состояла в том, чтобы убедить мир, что Саддам причастен к событиям 11 сентября, притянуть факты хоть за уши. На помощь пришел английский премьер Блэр, который неустанно твердил, что Саддам представляет первостепенную угрозу. В самих США в те годы такую же жесткую позицию в отношении Ирака занимал только один более или менее известный политик — Пол Вульфовиц, заместитель министра обороны, “ястреб” даже среди “ястребов”. К его мнению чутко прислушивались его соратники, занимавшие посты советников, помощников, экспертов в Белом доме, в Пентагоне, в разведках, в Конгрессе, Сенате и особенно в мозговых центрах и прессе.

Общественное мнение могло поверить в реальность угрозы Ирака только на основании конкретных фактов. На помощь снова пришли англичане. Разведка МИ-6 передала в Вашингтон сведения, что один из пакистанских ученых готов продать террористам документацию по изготовлению атомной бомбы. В качестве покупателей выступили английские агенты. Ученый готов был продать и радиоактивные материалы, вполне пригодные для изготовления “грязной бомбы”. Речь шла о высокорадиоактивных отходах, которые можно распылить с помощью обычной взрывчатки. “Грязная бомба” могла опустошить целые города, создать панику, обострить у народов чувство беззащитности. Угроза, исходящая из Пакистана, и по сей день вполне реальна. Но Пакистан — союзник американцев, хотя и шаткий. Вашингтон уже многие годы остается глух к призывам мировой общественности любым путем отобрать у Пакистана ядерное оружие. Ведь разоружились Южная Африка, Украина, Беларусь! Решено было подменить Пакистан Ираком: раз, мол, угроза распространения ядерного оружия есть в Пакистане, то она тем более исходит от Ирака и тирана Саддама. Важно было создать прецедент насильственного лишения какой-либо страны оружия массового уничтожения. Потом можно будет грозить аналогичными мерами Корее, Ирану, Индии, а там — кто знает — и России с Китаем.

Автором концепции превентивной войны, в том числе атомной, против обладателей оружия массового уничтожения (ОМУ) выступил опять же вице-президент Чейни. Концепция эта вызвала в мире бурю возмущения всех, кто уважает устав ООН и элементарные нормы международного права. Но “ястребы” есть “ястребы”. Они знают, что запуганному, впавшему в панику обывателю наплевать и на ООН, и на ее устав.

Считается, что события 11 сентября наконец убедили Буша, что он должен вплотную заняться проблемой терроризма. Его удар по талибам в Афганистане в мире поняли и поддержали. Но почему вторым должен был стать Ирак? Захват иракской нефти, а ее запасы в Ираке — 10% мировых (вдвое больше, чем в бассейне Каспия), конечно, убедительный аргумент, но сам по себе он всё-таки недостаточен для того, чтобы решиться на войну, которая может взорвать весь регион. Должны были быть какие-то другие веские геополитические доводы. Пол Вульфовиц убеждал, что Ирак — идеальная площадка для демонстрации американской мощи: горы заняты курдами, вьетнамских джунглей нет, местность плоская, как стол, пустыня, идеальная для броска моторизованных дивизий; иракская авиация разгромлена, число оставшихся ракет незначительное. Вульфовиц недооценил Ирак и его народ, как не разобрались в обстановке и американские генералы. Генералы 16 месяцев разрабатывали десятки вариантов войны против Ирака, оттачивая сотни тактических маневров, изучая возможные угрозы и непредвиденные обстоятельства. Забыли только о самом существенном: о дубине народной войны…