Наш Современник, 2006 № 01

Оттащили в сторону тяжеленную крышку. Ящик был тесно уставлен большими глиняными кувшинами и горшками, горлышки которых были закрыты чашками, мисками и керамическими черепками.

— Так называемые трупосожжения, — сказал Альберт Иванович. — Прах кремированных готов. В урнах я обнаружил херсонесские и римские монеты третьего-четвертого веков нашей эры. Поэтому возраст захоронения можно определить довольно точно: середина четвертого — начало пятого века, так как с пятого века под влиянием христианства обряд трупосожжения у готов полностью исчезает. И слава Богу. Может быть, кремировать тела и гигиенично, но что остается потом археологам и историкам? Горшки, прах, измельченные кальцинированные кости? Правда, готы жгли своих покойников, особенно женщин, не снимая с них металлических украшений — фибул-застежек, браслетов, перстней, пряжек, серег, подвесок и так далее. Мужчинам оставляли кинжалы, ножи, деньги. Все это можно найти в урнах. Откуда, думаете, мой ювелир брал образцы для своих готских сувениров? Я ему принес их отсюда. За дополнительную плату могу достать и вам что-нибудь.

— Нет, спасибо, — отказался Алексей. — Предпочитаю ничего не брать у покойников.

— Да мы всё берем у покойников! Деньги, имущество, историю, традиции, культуру.

— Да, но обычно они нам это завещают при жизни.

Пепеляев промолчал. Они надвинули на погребальный ящик крышку и вылезли из ямы.

— За пятнадцать веков в этих колумбариях мало что изменилось, — пробормотал Звонарев. — Те же урны с прахом и те же кирпичи, которыми их обкладывают. А что там, на плите, написано?

— Руны, — пожал плечами Альберт Иванович. — Надо расшифровывать. Наверное, то же самое, что на ячейках в современном колумбарии. Имена. Или эпитафия: что-нибудь про Валгаллу. Люди неоригинальны, вы правы. Однако у вас может сложиться впечатление, что здесь одни захоронения. Это не так — просто мы попали в зону своеобразного некрополя, от христианства до языческих времен. Пройдем еще немного в глубь веков.

Они пошли дальше. Им уже не встречались ниши и склепы. Шаги теперь как бы зависали на миг в пустоте: это означало, что дорога, прежде идущая в гору, пошла под уклон. Алексей подустал, и острота восприятия притупилась. Древний подземный ход уже казался простым туннелем, вроде первого, канализационного.

Внезапно своды раздвинулись. Они очутились в круглом зале с грубо обтесанной, утолщающейся кверху на манер древесной кроны колонной в центре. Это был своеобразный перекресток, потому что отсюда вели уже три пути, если не считать того, которым они пришли.

— Перед вами выбор из сказки! — весело сказал Пепеляев. — Направо пойдешь, налево пойдешь… Ладно, покажу вам закрома родины, и айда наверх.

— Какие закрома родины?

— А вот увидите. Пожалуйте сюда, — Альберт Иванович указал на левый вход.

Этот коридор был уже, чем предыдущий. Звонарев шел в затылок Пепеляеву, едва не касаясь плечами стен. Он впервые с некоторым страхом подумал о той каменной толще, что была у них над головами.

— А обвалы здесь не случаются? — спросил он.

— Случаются, — бодро ответил Альберт Иванович. — Некоторые ходы засыпаны. Думаю, это последствия ялтинского землетрясения 1927 года.

— А-а, — облегченно вздохнул Звонарев.

Пепеляев остановился.

— Теперь осторожнее, — предупредил он и сделал шаг в сторону, открывая Алексею обзор. — Под ногами у вас будут дырки.

Фонари осветили еще одну круглую площадку. Здесь, как и на предыдущей, тоже была в центре колонна — точнее, столб, торчащий, словно сталагмит, из земли и не достигающий верхнего свода. Приглядевшись, Алексей увидел, что у столба есть что-то вроде головы с плоским лицом и прямыми, грубо высеченными бровями, носом и ртом. Вокруг каменного болвана, как и сказал Альберт Иванович, чернели в каменном полу какие-то круглые люки.

— Что это? — спросил Звонарев, указывая на столб.

— Полагаю, это Фрейр, германский бог плодородия, богатства и деторождения. Вот этот рубец, идущий от пояса аж до земли, наверное, фаллос. Древние германцы верили, что прикосновение к нему удесятеряет мужскую силу. Здесь приносили жертвы. Видите, вокруг идола костей сколько валяется.

— Неужели… человеческие?

— Да нет, поросячьи преимущественно. По германским поверьям, положено оленя или вепря, но в подземелье с ними, как сами понимаете, трудновато. Как вы думаете, что это за дыры?

— Люки в другие пещеры?

— Не в пещеры, а в каменные цистерны для хранения воды и сыпучего провианта. В верхний люк зерно засыпали и закрывали деревянной крышкой. А забирали из нижнего люка, куда ведут вот эти ступени. Не желаете спуститься? Там, внизу, кстати, вы сможете увидеть подземную реку, из которой пополняли запасы воды. Летом она обычно пересыхает. Винтовая лестница очень узкая, поэтому идите один. Не спешите: ступени скользкие, стертые.