Наш Современник, 2006 № 01

В конце апреля мне пришлось побывать в Архангельской области, в провинциальном Каргополе. Там проходило совещание молодых литераторов Севера. Вдвоём с русским писателем В. Личутиным мы руководили секцией прозы. Это проходило на страшном контрасте богатства природы — и народной нужды. Вокруг шла вырубка архангельских лесов. Лёгкие планеты — великие леса России — уничтожаются ныне в невиданных масштабах. Да, лёгкие, которыми дышит ещё живая планета, вырезаются сегодня с хирургической беспощадностью — на продажу древесины. Такая небывалая работа, лишающая Землю кислорода, ведётся по всей России. И это основное занятие рыночных руководителей области и центра, всё больше богатеющих на продаже древесины.

Следующий пример весьма красноречив. Многим молодым дарованиям Севера не на что было приехать на совещание, они остались дома. Другие добирались в Каргополь на попутных машинах, на автобусах — за свой счёт. На проезд этих самых талантливых ребят у областной власти не нашлось ни копейки. Также в области, торгующей лесом, не отыскалось ничтожных средств на организацию их питания — некоторые вынуждены были довольствоваться только сухарями, привезёнными из дома в мешочке. Но нам объяснили, что сухари — это не так уж плохо. Что почти всё производство, кроме лесозаготовок, в области заброшено. И что люди, давно потерявшие работу, питаются тем, что запаривают кипятком жмых — корм для скота.

Многие дома в Каргополе покинуты. Они разваливаются. В них, пустых, свищет холодный северный ветер. Люди у нас покидают дома в поисках лучшей жизни. Эти поиски чаще всего заканчиваются бродяжничеством по бескрайним дорогам России, попрошайничеством, проституцией, мелким воровством, тюрьмой. Бездомные погибают во множестве, не нужные нигде, никому. По демографическим данным, за последние 15 лет Россия теряет в год более миллиона человеческих жизней. Я разделяю большую тревогу выступавшего до меня американского писателя Гари Шнейдера, привлекавшего внимание мирового сообщества к проблеме уменьшения численности морских птиц — бакланов. Но разделит ли когда-нибудь мировое сообщество нашу тревогу по поводу невиданного вымирания людей России?

Потери в численности населения у нас вплотную приблизились к потерям в Великой Отечественной войне против фашизма. Однако прошлые потери увенчались победой над фашизмом. Нынешние же наши потери — это поражение от новой разновидности фашизма, уже демократического, как это ни парадоксально звучит. Я думаю, что будущие историки определят нынешний геноцид народов России именно так — как и геноцид сербов и иракцев.

Руководство нашей страны пытается преодолеть это страшное наследие, оставленное президентом Ельциным. Но оно не может противопоставить свою деятельность процессам глобализации, которые уже поставили нашу страну на грань вымирания. К сожалению, сегодня внешнему миру нужны сырьевые богатства России — без человека, о чём боятся говорить правозащитники мира. Но Россия без русских; Россия без чувашей, ханты, манси с их неповторимой культурой — это плохая Россия, господа. Это только одна сплошная гигантская рана на теле Земли…

Собственно в демократии у нас оказались лишь правящие кланы, завладевшие сырьевыми богатствами страны. Но народ всей России оказался выброшенным на обочину жизни без средств к существованию. Это ли не катастрофа?

…Когда мы возвращались с Севера в Москву, на одной из железнодорожных станций писатель Личутин купил два несъедобных пирожка. Их испекла из плохой муки и продавала на перроне нищая русская мать. С ней был сын — плохо одетый ребёнок, зябнущий на ветру. Чтобы утешить их, писатель сказал: “Какой хороший мальчик, у него глаза банкира!”.

Этот мальчик, лишённый возможности получить образование, никогда не станет банкиром. У его матери также не найдётся денег, чтобы оплачивать лечение cына. Будущее маленького человека уже зачёркнуто демократическими реформами России… Но ради жизни этого мальчика русские писатели сегодня отвергают порядок вещей, существующий в мире. Мы ищем выход из тупика цивилизации. Потому моё выступление называется так: “Новый литературный герой: выразитель интересов своего народа или идей глобализации?”.

Противопоставление, обозначенное в этом вопросе, разрешимо. Православным философом VI века, преподобным Дорофеем из Аскалона, был изобретён некий философский круг. Начертательно он состоял из радиусов, стянутых к единому центру — Богу. Человек, стоящий на любой точке окружности, может сблизиться с другим человеком, стоящим на той же окружности, лишь одним путём — удалившись от третьего человека. Но люди, идущие по радиальным линиям, к единому центру — Богу, сближаются постепенно все.