Наш Современник, 2005 № 12

Наутро я пришёл на «фак» (так теперь буду я называть свой факультет), чтобы получить какое-нибудь письменное подтверждение, официальную бумагу о зачислении в МГУ. И сегодня же — домой: для медалистов предусмотрена только одна ночь в общежитии.

— Меня вчера приняли, — сказал я молодой симпатичной девушке — секретарю приёмной комиссии.

— Минуточку. Фамилия? Золотая медаль? Ага, вот… — И вдруг миленькое личико её посуровело, обрело какой-то формальный, канцелярский оттенок: — Простите, но вас не приняли. Да, по итогам собеседования плюс, но вы в заявлении написали, что нуждаетесь в общежитии, а факультет вам его предоставить не может… Отказ. Смотрите!

По-моему, она даже хотела показать мне бумагу с этим приговором, но я отступил от стола.

— Позвольте, — пробормотал словно чужой осипший голос. — Нет ничего проще: я прямо сейчас перепишу заявление и подчеркну, что в общежитии не нуждаюсь! Дайте, пожалуйста, листок бумаги…

— Нет-нет! — Секретарша приподнялась на стуле, изобразив руками отталкивающий жест. — О чём вы говорите?! Все документы, в том числе и ваше заявление, уже пронумерованы. — Она снова плюхнулась на стул и вдруг потеплела (наверное, уж очень жалкий вид у меня был):

— Вообще-то, я знаю, есть один выход — стопроцентный. Если у вас в Москве есть знакомые и они согласятся вас прописать на время учёбы — тогда порядок! Их согласие — и вам студбилет! — Она поощрительно засмеялась.

Боже! О чём она толкует. Какие знакомые?! Откуда они у меня?!.

И вдруг вспомнилось: отец позавчера сунул мне в верхний карман пиджака записку с телефоном его знакомого военного, служившего в Москве. Подполковник. Юрист. Да-да! Отец мне его в прошлом году показал — и я запомнил только, что у него белые погоны, пронзительные синие глаза, не очень подходящие военному.

Так, спокойно, бегом в общежитие, там пиджак, и дай Бог, чтобы записка нашлась…

А вот и нашлась! Телефон Б-1–28–29. Военная прокуратура города Москвы. Ну, судьба в белых погонах, выручай!

Николай Иванович с такой русской фамилией Овчинников был родом из села Волосово в нашем районе. Там жили его престарелые родители, к которым сынок непременно приезжал раз в год — погостить, покосить, порыбачить, подышать родным чистым воздухом. В Москве он жил уже третий год, служил в городской военной прокуратуре. «Хорош мужик, до чего ж хорош! И жену красавицу себе подыскал, ухарь! — задорно смеясь, по-северному нажимая на „о“, говорила мама моим сёстрам. — Надо его обязательно в гости зазвать. Обязательно!»

Но зазвать почему-то не получилось — Николай Иванович уже и согласие дал, да вдруг его срочно отозвали в Москву.

Мы встретились с ним уже вечером на Маросейке у памятника героям Плевны — то есть на улице Богдана Хмельницкого, только все москвичи, а теперь вот и я, говорили «по-старому» — Маросейка. Я его сразу узнал — стройного, подтянутого, изящного: настоящий военный!

— Ну, здравствуй, Геннадий, — улыбнулся он. И мне почему-то сразу стало легко и хорошо. И уверенно — такой обязательно поможет!

Мы зашли в магазин, купили какой-то еды, четвертинку водки.

— Пригодится, — подмигнул мне Николай Иванович. — Прописку-то надо «смазать», иначе может сорваться.

— Как прописку? — поначалу не понял я. — Это же в отделении милиции надо оформлять — целая история!

— Да не пойдём мы ни в какую милицию! — рассмеялся юрист. — Тебе же надо справку получить, так? Ну, что я согласен тебя прописать, так? Вот мы с домуправом и раздавим этот пузырёк, а он мне справку заверит.

Я был потрясён — как у него всё просто получается! И никаких сомнений в успехе! Вот так и надо жить — уверенно. Увы, мне так и не удалось выработать в себе такую несокрушимую уверенность — видать, не та планида, не тот темперамент…