Наш Современник, 2005 № 06

Мы сразу поехали в мемориальный музей Шукшина. Неожиданное знакомство случилось в кабинете директора музея Чудновой. Она без вопросов сама при нашем появлении заявила: «79 тысяч рублей пришли от Клыкова, вот мы и сделали ограждение. А у нас ревизия, проверяющие представители президентской администрации, бегу показывать дом детства Шукшина». В кабинете остались директор Общества охраны памятников края Любовь Александровна Никитина и её заместитель Наталья Михайловна Тюкова. Любовь Александровна — русская и сразу завела песню: «Гора — памятник археологии, да нас алтайцы загрызут. А потом, в такую даль ходить к памятнику». Я напрямую вломил: «С вашей комплекцией не добраться без персональной „Волги“». — «Почему вы такой злой?» — «Доводы ваши смехотворны, вот и злой». Заговорила уже более примирительно, добротой пыталась меня примять: «У вас такое доброе творчество, я посмотрела всю вашу выставку, а в жизни вы такой злобный человек». В разговор вступила зам. Тюкова, моложе и изворотливее: «Гора — сама по себе редчайший памятник. Шукшинский монумент может её разрушить. Я как специалист утверждаю: к весне 20-тонная глыба (почему двадцать, там и двенадцати нет!) поползет с временных плит, надо будет бить сваи». Обращаюсь к Тюковой и говорю: «Нелепо босого человека ставить у дороги. Сердобольные люди будут бросать ему пятаки, а на гору, смотрите — до сего дня несут цветы и ветки калины». И возгласы слышу: «Как хорошо поставили!». Когда мы пробовали людям из подъехавшей машины замечание сделать: мол, почему бугор мнете, женщина жарко сказала: «Не портите нам настроение, мы к Шукшину приехали. Вы бы лучше внизу знак поставили, мы бы тогда пешком и шли, а то гадите в душу своими заботами».

Слушая специалистов по охране культурного наследия Алтая, активно радеющих за перенесение монумента в деревню, интересуюсь: «А почему в Барнауле памятник Шукшину поставлен на таком отшибе? 15 км от центра, редкий житель укажет. Почему не нашлось места на площади у театра его имени?». У Тюковой тут же ответ: «Площадь-то имени Сахарова». «Ну и что, Сахаров против, чтобы памятник стоял?». Молчание. Воюем взглядами. «Шукшину — памятник в микрорайоне, там тоже люди живут. Не все знают Шукшина, не все любят, и я в их числе. Что вы его возносите? Груб… В женщину топором бросал. Губенко говорил по телевизору, сама слышала, четырех жен имел… Какие ему памятники, да еще на таком святом месте…».

Ага, вот с этого бы и начинали. Для нас он выразитель нашего национального духа, а для вас, хранителей памятников, всего лишь временный авторитет? Тогда и Пушкин с его отношением к женскому племени, и Достоевского личную жизнь треплют, и Некрасов у Огарева жену увел… да поглядите у Брокгауза, получается, все русские писатели — патологические личности… Гоголь, написавший «Тараса Бульбу», враг жидовствующих, в советское время с 47 купюрами издавался… но памятники пока не сволок и сегодня даже Швыдкой. Нет, голубушка, Наталья Михайловна, вы поете с голоса «Радио Свободы» — девальвировать, принизить интерес к Шукшину. Разве вы первая? Союз кинематографистов работает по вашей схеме вот уже 30 лет, и куда более умело — Шукшина просто замалчивают. Телевидение в пиковые дни «Калину» с бессовестными изъятиями текстов из многих эпизодов крутит. Не поленитесь, сравните ленту с монтажными листами фильма. Надеюсь, в музее есть копия монтажных листов фильма, в них записаны содержание и диалоги всех 294 кадров фильма, общий метраж 2867 метров, 11 частей. А если копий этих нет в Шукшинском музее, значит, и не музей это вовсе!

Разве это по-хозяйски — передаю посмертную маску, а мне дают акт приемки без номера, регистрирующего её поступление. Хорошо, я позвонил в ГРБ, там сказали, какая запись должна быть в акте. Переписали акт. Поставили номер, но где гарантия, что маску никто не заберет из музея? Вот Вараксина говорила мне, «сотрудница из Сростков — музейщица умелая, но за недолгое пребывание директором она перевела в Барнаул не менее 1000 единиц хранения, якобы в музей литературы Алтая, а в музее ли они или куда дальше уехали — ищи ветра в поле».