Наш Современник, 2005 № 01

1. Так, выходя из Трапезного храма, где совершалась Божественная литургия, мы вдруг увидели стоящего на алтаре игумена отца Тихона, с которым мы вместе участвовали в Крестном ходе по Волге, описанном в моём очерке. Увидев, что он нас с Мариной тоже узнал, мы подошли к нему, расцеловались, и, вспомнив о лежащем в сумке экземпляре «Русского эха», я подарил ему журнал со своей публикацией, где была также и наша общая фотография у Серафимовского источника близ Дивеева, на которой запечатлены я, отец Тихон и еще двое батюшек. «Это что же получается? — удивилась потом Марина. — Что ты вёз сюда этот журнал специально для него! Но мы ведь пять лет с ним не виделись и даже не предполагали, что можем его здесь встретить!..» «Это мы не предполагали, — ответил я, — а Господь, Он заранее знает, кто, где, когда и с кем встретится, поэтому и подсказывает, что надо взять с собой…»

2. Потом была долгожданная трапеза, всех гостей запустили в два больших зала, а для нашей писательской группы почему-то ни в одном из них не нашлось места, и чуть погодя нас посадили в небольшом отдельном кабинете. И, как показало дальнейшее, это было сделано тоже неспроста… Расставили тарелки, начали наливать щи, а молитву никто не читает. Я оглянулся и увидел единственного среди нас молодого священника, сидящего за одним из столов за моей спиной, и попросил его начать молитву. Так установился наш с ним контакт, переросший затем в разговор, из которого выяснилось, что батюшка служит в храме села Красное Старицкого района — то есть в тех самых местах, где я не просто когда-то бывал, но работал журналистом районной газеты и одновременно служил чтецом-псаломщиком в Старицком Свято-Ильинском храме! Я и сейчас довольно часто езжу в эти места — не далее как позапрошлым летом мы провели там всей семьёй почти весь свой отпуск, купаясь в Волге. Но вот за те два года, что не ездили, там произошли довольно значительные перемены, в числе которых и открытие храма в селе Красном, где теперь служит отец Дмитрий Каспаров (именно так, оказалось, его зовут). Знакомый мне иеромонах Вениамин (которого я помню ещё как просто Володю) переведён из Старицы на самостоятельный приход в Берновский храм, а вот игумен отец Гермоген служит теперь не в Свято-Ильинской церкви, а в самом Успенском монастыре (правда, так до сих пор и оставаясь его единственным насельником).

Так я получил неожиданную весточку из близких моей душе мест и обрёл в лице отца Дмитрия неожиданного друга. (Помимо всего прочего, оказалось ещё, что во время транспортировки Царь-колокола из Петербурга в Сергиев Посад он курировал прохождение автопоезда по Старицкому району.) Но если бы нас посадили в одном из тех двух огромных трапезных залов, где обедали все остальные, то не состоялось бы ни нашего с ним знакомства, ни интересного разговора, ни воспоминаний о Старице…

Вспомнив о захваченной мною из Союза писателей книге своих стихов, я вынул её из сумки и, сделав памятную надпись, подарил красновскому батюшке. Так что и она оказалась взята мною сюда для вполне конкретной цели.

3. Ну и, наконец, после обеда мы решили ещё успеть приложиться к мощам преподобного Сергия Радонежского и пошли к его раке. В притворе храма я увидел столик с бумагой для записок и тоже написал записочку за здравие своих близких, но когда начал искать, куда её здесь подать, то узнал, что для этого надо идти в другой — Успенский — собор, и очень огорчился, так как основная наша группа уже сидела в автобусе и времени на хождения и стояния в очередях у меня совсем не оставалось (да и ноги после долгого стояния на холоде во время подъёма колокола были как деревянные). Сунув записку в карман, я отправился к раке преподобного, приложился к его святым мощам, а когда выпрямился, то увидел, что к его изголовью подходит один из иеромонахов и начинает служить молебен, одновременно раскладывая для зачитывания поданные людьми записочки. Я тут же вынул из кармана свою записку и десять рублей и, отходя от раки Сергия, положил их в стопку тех, которые принёс с собой священник. Так что Господь буквально окружает нас Своими маленькими милостями, надо только уметь их замечать…

* * *