Наш Современник, 2004 № 07

Удивляюсь я, как торопятся в России воздвигнуть во что бы то ни стало и как можно скорее монумент другому поэтическому “классику” — Иосифу Бродскому. Забыли инициаторы установки статуи Нобелевскому лауреату, что нет в России памятников Ахматовой, Цветаевой, Шостаковичу, Про­кофье­ву, Станиславскому. Продолжение списка этого займёт несколько строк. Забыли напрочь строки о том, что “быть знаменитым некрасиво”. Какое! Во всеуслышанье с экранов своего телевидения и со страниц собственных газет называют они себя “духовной элитой нации”! Титул сей прочно закре­пился за “бессмертным” жюри премии “Триумф”, возглавляемым делопроиз­во­ди­тельницей Зоей Богуславской — верной музой Вознесенского-поэта. Бумажником сей премии, до недавних пор щедро оттопыренным  г-ном Бере­зовским, распоряжается один из верных слуг ельцинской семейки — Шабду­расулов. И ведь берут украденные у народа денежки элитные лауреаты! Как-то юная журналистка спросила у одного из “бессмертных” — Юрия Башмета (лет пятнадцать назад, посмотрев мои передачи об искусстве русской провин­ции, пригласил он меня в свою рубрику “Вокзал мечты”, и о тех днях остались самые светлые воспоминания), не жгут ли руки лауреатов “берёзовые” деньги. Услышав ответ маэстро, я опешил. Он сравнил Березовского с былыми властителями Венгрии — Эстергази, платившими Паганини, и с баронессой фон Мекк, помогавшей любимому ею Чайковскому…

Обжёгся на денежках “триумфальных” В. П. Астафьев (Царствие ему Небесное). Получил десяточку тысяч грязно-зелёных и не заметил, как запел осанну ельцинской камарилье, потеряв такого друга, как совестливый русский талант Валентин Распутин. Совершив опрометчивый шаг, жаловался потом, что по ночам снится ему иркутский друг и, просыпаясь, он плачет, зная, что не может с ним поговорить.

С мастеров культуры не всегда строго спросишь — богема, понимаешь. Наши культуртрегеры берут деньги у криминала и заодно народ просвещают. “Пипл схавает”, — как любит выражаться политидеолог нынешней России телеакадемик Познер.

Так с кем же вы, мастера культуры?

 

ТЕЛЕВИДЕНиЕ, ТЫ ЧЬЁ?

 

Недавно мне позвонил артист Валентин Гафт. Я люблю этого искреннего, взрывного, эмоционального, по-настоящему остроумного и отзывчивого человека, с которым знаком не один десяток лет. Самобытный и одарённый актёр одним из первых откликнулся на мой призыв почтить память вели­чайшего творца отечественного кинематографа — Ивана Герасимовича Лапи­кова, написав для создаваемого музея волжского самородка проникнутое любовью эссе, где назвал его “Шаляпиным русского театра и кино”. Посылая Валентину журнал “Север” с подборкой о Лапикове, я вложил в конверт несколько своих последних статей и интервью. “Старик, я полностью разделяю твои взгляды на окружающую нас действительность и боль за тяжкую судьбу нынешней России, — взволнованный голос Гафта не оставлял сомнения в его неподдельном переживании, созвучном моему душевному настрою. — Только почему ты печатаешься лишь в “Литературке” и “Завтра”? Надо рассказывать об этом на телевидении, ведь когда-то твоя программа на ЦТ пользовалась успехом у зрителей”.

Дорогой Валя, извини, на твоё искреннее пожелание видеть меня на телевидении могу ответить лишь массой вопросов, возникающих всякий раз, когда включаю я “ящик для идиотов”.

Почему, скажи мне, Валентин, с утра до вечера не вылезают из теле­коробки бездарные люди, старающиеся зрителя рассмешить? Ведь только зомбированные люди могут без чувства брезгливости смотреть на пошлые потуги всяких аркановых, винокуров, ширвиндтов, петросянов с жёнами, уставшего от незаслуженной популярности Жванецкого с засаленными листочками, по которым читает он полувековой давности протухшие остроты. Не странно тебе смотреть, как разомлевшая от летней жары аншлаговая компания Дубовицкой, обнажив свои не первой свежести телеса, пудрит мозги жителям русской провинции в страдную пору, когда нужно урожай собирать, а не Клару Новикову с Шифриным слушать? А стал бы ты за обе­денным столом шутить с Новожёновым, человеком, лишённым не только чувства юмора, но и абсолютно серым и скучным? А не хочется ли тебе сказать всё, что ты о нём думаешь, ростовскому полуплейбою Диброву, путающему Толстого с Достоевским, Москву с Петербургом, но чувствующему себя на равных с людьми значительными, талантливыми и действительно умными? Мне кажется, окажись на его передаче сам Бог, он и его, похлопав по плечу, опустил бы до уровня Эрнста.

Талантливый русский композитор Валерий Гаврилин ещё лет тридцать назад написал, что чем хуже жизнь в стране, тем больше пошлого юмора на сцене. Что бы он сказал нынче?

А не устал ли ты, дорогой Валентин, от постоянной лжи телевизионных гуру? Не вздрагиваешь ли ты, когда Познер, еще лет пятнадцать назад поли­вав­ший Америку зловонной грязью, требует теперь от нас жить по стандартам его второй Родины? Не страшно ли тебе было слышать, когда он назвал свою передачу о гибели “Курска” творческой удачей?