Наш Современник, 2004 № 04

В ночь с 30-го на 31 мая пошёл дождь, и у нас в квартире закапало с потолка. Никогда не было такого, а тут… Причем капало очень сильно. Я подставил вёдра, таз. Мама была на служебной даче в Архангельском. Я решил отвезти ей баночку сметаны. На подъезде к даче – звонок на сотовый телефон: звонит полковник Владимир Павлович Ан-ов, руководитель аппарата отца:

— Саша, ты где находишься?

— В Архангельском.

— Оставайся там, никуда не уезжай.

Берёт трубку Саша Лад-к – офицер по особо важным поручениям, он для нас как брат. Спрашиваю его:

— Саша, что-то серьезное случилось?

— Да. – И молчит.

— Известие с Кавказа?

— С Кавказа.

Честно говоря, я тогда не предположил, что случилось самое плохое. Мама же сразу всполошилась:

— Может, с отцом что?!

— Да нет, мама, папа вчера звонил мне на сотовый телефон, голос бодрый, говорил, что всё у него в порядке, — вру, конечно. Звонил он дня четыре назад. В последнее время часто произносил фразу: “Если меня не будет...”. Говорил обычно: “Если что – держитесь Руслана Михайловича”.

Сидим на даче, как было сказано, ждём – чего, не знаем. Появляются Олег Иванович Пил-ов, Саша Лад-к, заместитель директора ФСБ по кадрам Евгений Николаевич Лов-ев, Аркадий Аркадьевич Дранец и две женщины в белых халатах. Подъехал Руслан Михайлович с женой, тётей Диной. Я понял всё и впал в какой-то ступор. Мама глазами спрашивает: что, что?! Саша Лад-к сказал:

— Татьяна Ивановна, Германа Алексеевича больше нет…

С мамой плохо. Хорошо, что врачи приехали – отпоили лекарствами.

Телевизор был включен, работал 1-й канал. Буквально через три-четыре минуты после того, как мы узнали о смерти отца, в программе новостей передали: “Сегодня в Чечне, в Ханкале, в 2 часа 40 минут скончался заместитель директора ФСБ вице-адмирал Герман Угрюмов…”. Не знаю, что бы мы делали, если бы эту новость узнали по телевизору…

Ещё до приезда сотрудников и его друзей мне позвонил из Ханкалы адъютант отца, у которого он скончался на руках. Я радостно: “О, Артур, привет!”. И он положил трубку – вроде связь прервалась. Он по моему голосу догадался, что мы пока ничего не знаем, и не захотел сделаться первым чёрным вестником…

В 17.30 31 мая самолет с телом отца должен был приземлиться на военном аэродроме во “Внуково-3”, но он запаздывал: сначала не было вертолёта, потом погода в Чечне задурила. Позже мне рассказывали, что Андрей О-ко, референт отца, который был рядом с ним в последние минуты, взъярился и заорал, не контролируя себя: “Сейчас Батя встанет да как ввалит вам по полной программе – сразу и вертолёт найдётся, и погода установится!..”.

Самолёт наконец приземлился. В нем лежал огромный чёрный мешок. До сих пор не верится, что в нем находилось тело отца… Крепкие парни из “Альфы” уложили мешок на носилки, я сунулся помочь, но меня отстранили: “Сын отца не хоронит!”. Загрузили в санитарную машину, которую пригнали из ЦСН, и повезли в морг ФСБ, на Рублёвку.

У всех наблюдался какой-то стресс. Когда носилки пытались засунуть в санитарную машину, руки не проходили, словно отец упирался, не хотел в морг. Санитар хотел сдвинуть руки, но кто-то из спецназовцев подскочил к нему: “Не видишь, что ли, что он не хочет!..” Как о живом.

А последний день его был таким. С утра, как обычно, доклад. На завтрак он выпил чашечку кофе и съел сырок “Виола”. В Чечне они продукты не покупали, привозил свой человек из Махачкалы. Кофе заваривал и наливал Андрей О-ко. Потом до обеденного времени – обычная работа. Андрей доложил, что обед готов. Отец сказал: “Давайте с обедом чуточку подождём. Посидеть хочу на воздухе”. Поставили стул на крылечке, он посидел какое-то время, встал, повернулся лицом к входу в вагончик – и вдруг, негромко сказав “Ой!”, начал заваливаться на спину. Рядом стоял капитан 1-го ранга Гайн-ов, он и не дал ему упасть, подхватил.

Вот такой был “предупредительный выстрел”, который якобы прозвучал в вагончике без присутствия свидетелей…

 

Владимир Мирсаитович Гайн-ов:

В четверг, 31 мая, напряжённой работы не было, грело солнышко, день ласковый. Операций не планировалось, период небольшого затишья, никаких острых чрезвычайных событий в тот день не произошло. Перед обедом ему потребовался какой-то документ для доклада директору ФСБ и правительству о чем-то, что имеет отношение к экономике Чечни. Пока я бегал и разыскивал документ, он сидел на скамеечке рядом со своим вагончиком. Подошёл и шифровальщик, Саша Кир-енко – мичман с Северного флота, принес очередную порцию документов. Я отдал Герману Алексеевичу требуемый документ, наклонился расписаться в журнале шифровальщика – и в ту же секунду заметил, как Герман Алексеевич валится на меня.