Наш Современник, 2003 № 11

Сегодня утром я отдал дань картинной галерее, потом сделал визит нашему дрезденскому посланнику Шредеру, который оставил меня обедать. Бедняга Шредер несомненно один из самых ничтожных и бесцветных смертных, каких я когда-либо встречал. При нем состоит несчастный секретарь, его козел отпущения, глядя на коего, я подумал о самом себе и содрогнулся. Ведь судьба этого несчастного созданья могла бы быть моей судьбой. В Дрездене целая колония русских, — все мои родственники и друзья, но родственники, которых я не видел лет двадцать, и друзья, самые имена коих я позабыл. Это тоже вызвало во мне несколько не особенно приятных ощущений. Тут живет, между прочим, моя кузина, которую я знавал ребенком, а теперь встретил уже старухой. Она сестра одного из несчастных сибирских изгнанников, романтически женившегося на молодой француженке, причем это совершилось не без моего участия. Так вот, брат этот умер, жена его умерла, отец, мать умерли, все умерло, и кузина, о которой идет речь, тоже умирает от чахотки. Ах, как мне хочется повидаться с тобою! Хочу уехать отсюда завтра же, через Лейпциг, и надеюсь с Божьей помощью быть возле тебя в воскресенье. Но если я приеду на день-два позже — ни в коем случае не беспокойся. Так как я не уверен, что смогу доехать до Мюнхена без остановки, то, быть может, проведу одну ночь где-нибудь в пути. — Постарайся, моя кисанька, чтобы я нашел в Аугсбурге несколько строчек от тебя, ибо возможно, что я приеду с этой стороны. Прости! Я слишком взволнован и не могу больше писать. Обними детей.

Душевно твой.

 

Письму этому предшествовало путешествие супругов Тютчевых в Прагу в конце августа — начале сентября 1841 года. На обратном пути, после посещения Карлсбада, Федор Иванович отправляется в Веймар, а его жена прямым путем возвращается в Мюнхен. В Веймаре он был в гостях у Мальтицев — Клотильды, сестры Элеоноры Тютчевой, и ее мужа Фридриха Аполлония, первого секретаря российской миссии в Мюнхене, — посетил великую герцогиню Саксен-Веймарскую (великую княгиню Марию Павловну, у которой Мальтиц состоял секретарем). Поэт посетил и дома Ф. Шиллера, Гёте и другие достопримечательности Веймара. Оттуда Тютчев выезжает в Лейпциг и попадает в разгар традиционной Лейпцигской ярмарки. Встреча с Фридрихом Ботмером (1805—1886), одним из братьев покойной Элеоноры Тютчевой, живо напомнили ему времена его беспечной жизни во второй половине 1820-х годов. Здесь он посещает картинную галерею, обедает у русского посланника И. Шредера, намекая в письме, что ведь и он волею судьбы мог бы быть секретарем в русской миссии в Дрездене и что из этого бы вышло. И конечно, он не мог не посетить свою кузину Елизавету Петровну Языкову (урожд. Ивашеву, 1805—1848), сестру декабриста В. П. Ивашева, в которую в юности был влюблен (его стихотворение “Двум сестрам”). Он хорошо помнил и о том, как оказал услугу несчастному Ивашеву в отправке к нему его невесты Камиллы Ле-Дантю во время своего отпуска в 1830 г. в Петербурге* […]

*   *   *

Москва, 27-го , четверг

 

Милая моя кисанька, вот я снова пишу тебе. Но мысль, что между кончиком моего пера и первым взглядом, который ты бросишь на эти строки, простираются целых 18 дней и пол-Европы, — мысль эта более чем достаточна, чтобы охладить писательский пыл вроде моего. Человеческая мысль должна отличаться почти что религиозным рвением, чтобы не быть подавленной страшным представлением о дали. Вчера, расставшись с тобою, я пошел в клуб обедать. Здесь имеется несколько клубов в духе лондонских, и некоторые из них поставлены прямо-таки на широкую ногу. Тут и обедают, и играют в карты; есть тут и целое собрание русских и заграничных газет, книг, брошюр и т. д. В настоящее время только в клубах и собираются. Ибо большая часть общества уже выехала из города. Театр посещается мало, также мало народу и на местах гуляния, хотя среди них есть и очень приятные. Но больше всего мне хотелось бы показать тебе самый город в его огромном разнообразии. Ты, умеющая разглядеть все, — чего бы ты только ни высмотрела здесь. Как бы ты почуяла наитием то, что древние называли гением места ; он реет над этим величественным нагромождением, таким разнообразным, таким живописным. Нечто мощное и невозмутимое разлито над этим городом. […]

 

Речь в письме идет об Английском клубе, который охотно посещали оба брата Тютчевых. Клуб с 1831 по 1917 год размещался в доме графини Разумовской на Твер­ской ул., 21, в пяти-десяти минутах ходьбы от дома Сушковых. Тютчев бывал в клубе, когда приезжал в Москву, а его брат был завсегдатаем клуба, да так и скончался в нем зимой 1871 года. Описаны в литературе встречи Тютчева в этом клубе с П. Я. Чаа­даевым, П. А. Вяземским и другими известными литераторами.

*   *   *

Петербург, 26 августа 1843