Наш Современник, 2003 № 10

За тот бой командование части подало представление о присвоении ему звания Героя России. Но кое-кто посчитал, что достаточно будет с него и ордена Мужества. По словам командира полка, вскоре после Нового года из Москвы пришла бумага: независимо от поведения в бою всех раненых при штурме Грозного в эти дни наградить орденом Мужества (в народе его называют “Кавказским крестом”). Гвардии капитана Олега Зобова в числе прочих представили лишь к “Кавказскому кресту”. А дальше началась борьба за справедливость. Более трех лет за нее боролись родители, сослуживцы, солдаты, оставшиеся благодаря ему в живых, друзья и совершенно незнакомые люди. Нет, Олег сам ничего не требовал, да и заслуженная награда нужна была ему не для славы — для жизни. Он получил-таки Золотую Звезду, но время, когда спасение его жизни была возможно, оказалось упущенным.

Говорит Мария Никитична Зобова, мама Олега:

— Если бы сына сразу же лечили как Героя России, он был бы жив. Потому что в этом случае все процедуры, все лекарства бесплатные. Операция по пересадке костного мозга могла продлить жизнь сына, но стоила огромных денег. Мы и так продали все, что было нажито за советское время. Каково матери видеть, что совершивший подвиг ради своих солдат сын мучается без необходимых лекарств? Олегу было очень обидно, что он оказался не нужен Родине.

Когда Олег уже стал Героем и нам пообещали квартиру в Москве, он просил: “Мама, я так хочу, чтобы в новом доме у нас все было по-русски!”. Не успел пожить в новом доме. Незадолго до смерти говорил: “Последствия ранения или контузии еще можно залечить, но моральные раны лечению не поддаются”. Кроме волокиты с наградой больно ударило его известие о расформировании родного полка. Мой сын умер не от ран. Его убили. И убил не только противник, который стрелял в него в том бою.

Что сказать матери? Сначала убил тот, кто эту войну развязал. Потом тот, кто послал необстрелянных десантников на тяжелых машинах штурмовать город. Последние выстрелы в спину сделали чиновники. То и дело журналисты поливают грязью наших солдат и младших офицеров — рабочих войны: ведут, мол, войну не по правилам, обижают мирных жителей (будто бы чеченцы воюют по правилам!). Но ни разу они не обвинили Ельцина, который указывал руководству Чечни: “Берите суверенитета, сколько сможете!” Разве это не провокация, не прямой призыв к развалу государства, к расчленению России? А когда Чечня взяла “суверенитета”, сколько захотела, когда в ней образовались целые отряды обозленных на “русских угнетателей” бандитов с обученными военному делу “полевыми” командирами, усмирять мятежную республику послали не предназначенные для таких операций части спецназа, а мальчишек-новобранцев! Сколько не вернулось! Сколько вернувшихся остались один на один со своей бедой! Сколько тех, кто вряд ли сможет теперь вести обычную жизнь, даже при том, что уцелели! Они ночами живут в той жизни, где остались их друзья. Они не понимают, почему после войны становятся ненужными. Отчего по дороге домой оплаченные собственной кровью “боевые” отбирает неподалеку от Чечни местная милиция? Отчего им так трудно устроиться на работу, ведь не секрет, что воевавших в Чечне даже после положенных по закону трех месяцев реабилитации нынешние работодатели считают “не совсем адекватными”? Зачем, как подачки, им кидают пенсии, на которые невозможно прожить? Почему государство, вчера запросто распоряжавшееся их жизнями, сегодня выбрасывает их на свалку?

...А на меня со старых черно-белых фотографий кротко смотрит маленький мальчик — ласковый, послушный Олежка Зобов, любимец семьи. Ангельское личико, легкие белокурые кудряшки. Вот ему три года, о плодах воспитания еще нет и речи. За какую-то провинность мама наказывает сына, в порыве родительского гнева отправляет в угол, да еще прикрикивает: “И встань в углу на колени!” Родители хотя бы раз в жизни наказывают своих детей. Но, думаю, считанные единицы получают в ответ то, что услышала Мария Никитична Зобова от покладистого, ласкового Олежки: “Я не встану на колени! Я никогда ни перед кем не встану на колени!”

Он за всю свою жизнь ни перед кем не встал на колени. Ни перед начальством, ни перед врагами, ни перед болью, ни перед смертью. Может, поэтому долгие годы не двигался по служебной лестнице, все был командиром роты, хотя по опыту, знаниям, по отношению к солдатам мог в тридцать семь и полком командовать. В Чечню он улетел старлеем, приказ о присвоении очередного звания капитана застал его на боевой позиции. Олег никогда не искал, где лучше, главными людьми в его жизни были солдаты. Мария Никитична хранит небольшие записочки, которые регулярно приносили его подчиненные, в них всего два слова: “Обязательно накорми”.