Наш Современник, 2003 № 06

Не успел я весьма квалифицированно возразить, что на посадку наши самолеты заходят медленно и они серебристые, как гул авиационных моторов перебила длинная пулеметная очередь, явственно и звонко пули зацокали по черепичным крышам жилых домов. Были видны черные кресты и зловещая фашистская свастика. Продолжая стрелять, самолет прошел над городком и скрылся за лесом.

Бросив есть и увернувшись от матери, не реагируя на ее крик: “Куда ты, останься дома!” — я выскочил на улицу... Немецкий самолет не заставил себя долго ждать: вскоре на бреющем полете он снова выскочил из-за леса и теперь точно над аэродромом возобновил стрельбу. В ответ слышались редкие слабые хлопки: как потом выяснилось, кое-кто пытался сразить немца из личного оружия. Но вдруг, перебивая ровную вражескую очередь, длинно заработал наш крупнокалиберный пулемет. Несколько секунд они почти синхронно стучали, выводя страшную и непривычную еще мелодию войны. В следующее мгновение немецкий самолет уже уходил от аэродрома, но вдруг у него за хвостом пыхнули один, второй, третий шары светлого дыма, теряющие вскоре свои очертания и размывающиеся в бледную туманную полосу. Но уже над лесом самолет зачадил, задымил, оставляя за собой черный зловещий шлейф. Так он и скрылся, заволакивая кромку леса черным нарастающим дымом. Тут до меня дошло, что немецкий самолет подбит нашим стрелком и наверняка упал где-то за лесом.

На большой скорости с аэродрома выскочила полуторка с вооруженными красноармейцами и помчалась куда-то в сторону железнодорожной станции на поиски сбитого самолета.

В маленьком гарнизоне тайна долго не держится. Стало известно, что немецкий “Юнкерс-88” сбил пулеметной очередью с турельной установки с земли командир эскадрильи капитан Гастелло. Нам оставалось только ждать прихода отца. А слухами земля полнилась, стало известно, что немецких летчиков захватили в плен и привезли на аэродром, но, к сожалению, лично мне увидеть их не удалось.

Подбитый “Юнкерс” произвел вынужденную посадку на колхозное поле за лесом. К вечеру, пыхтя и завывая мотором, трактор приволок его за хвост на край аэродрома. Мы, мальчишки, приняли самое горячее участие в сопровождении сбитого и обгоревшего немецкого самолета. Кстати, через несколько дней в газете “Правда” впервые появилась фотография вражеского “Юнкерса”, подбитого над нашим аэродромом.

Отец пришел домой поздно и, судя по всему, не собирался ничего расска­зывать...

— Коля, расскажи, — попросила мать, и глаза ее наполнились слезами.

— О чем? — отец устало поднял голову.

— Что произошло на аэродроме?

— Об этом! — отец сжал губы, у него на скулах заиграли желваки. — Наглец, огромный аэродром, а он в одиночку нахально прет, бьет из пулемета, все — кто куда, кто под фюзеляж, кто в траншеи, я находился около самолета и заскочил в кабину стрелка-радиста, пулемет был заряжен... При первом проходе не успел, при втором встретил. — Отец помолчал. — Ты знаешь, Аня, я бью, а мне навстречу огненные жгуты летят, такая злость навалилась, помню, что вслух ругался, он мне всю правую плоскость самолета изрешетил...

Мать снова заплакала....

— Не плачь, Аня, — жестко сказал отец, — сейчас нельзя плакать, надо их заставить плакать. — Он нахмурился. — Из-за этого гада целый день ремонтировали самолет...

24 июня 207-й авиаполк вылетел на боевое задание в полном составе. Он должен был бомбить мотомеханизированные войска противника, двигающиеся в восточном направлении. По плану высота бомбометания предусматривалась всего лишь 800 метров, боевой заряд — по 10 штук бомб ФАБ-100 на самолет. В месте бомбометания полк попал под плотный зенитный огонь, позднее навалилось несколько десятков истребителей. В результате наши точно отбомбились по целям, но потеряли 12 самолетов. Потери 96-го полка за два последующих дня возросли еще на 8 боевых машин.

Самолет командира эскадрильи капитана Гастелло был подбит, и тяжело ранен штурман. Один мотор был выведен из строя, повреждена бензосистема, бездействовал механизм шасси. Экипажу по радио предложили покинуть самолет. Но командир знал, что тяжелораненый штурман не может восполь­зоваться парашютом. А разве можно во имя спасения собственной жизни оставить боевого товарища?! В результате с огромным трудом самолет удалось дотянуть до аэродрома и совершить посадку.

Началась эвакуация семей. Открытые полуторки подъезжали к подъездам домов, и красноармейцы помогали погрузке семей, разрешалось брать только самое необходимое: пару узлов или пару чемоданов. Полуторки с семьями сбивались в колонну и траурной лентой вытягивались из городка. Нас пока к отъезду не приглашали.

25 июня самолеты 207-го авиаполка совершили очередной боевой вылет в составе пяти экипажей... Они произвели удачное бомбометание с высоты 1200 метров по мотомехвойскам в районе Януши, Рудники, что в 20 кило­метрах от Вильно. К сожалению, один экипаж был сбит.

В тот вечер отец пришел домой поздно и с порога сказал:

— Аня, собирайся, завтра утром эвакуация, очередь нашей эскадрильи.