Наш Современник, 2003 № 03

Возможно, чтобы реабилитировать себя за столь неприглядное сотрудни­чество с властью, летом 1991 г. агонизировавшей, Шейнис и решил публично выступить в роли разоблачителя преступлений сталинизма. 28 июня он публикует в “Вечерней Москве” очерк “Грозила депортация”, в котором воспроизвел якобы рассказанную ему Эренбургом в конце июля 1953 г. историю:

“...приехали ко мне домой. Они — академик Минц, бывший генеральный директор ТАСС Маринин и еще один человек. Вопрос о выселении евреев из Москвы и других городов решен Сталиным... Они приехали с проектом письма на имя “великого и мудрого вождя товарища Сталина”. В письме содержалась просьба. Врачи-убийцы, эти изверги рода человеческого, разоблачены. Справедлив гнев русского народа. Может быть, товарищ Сталин сочтет возможным проявить милость и охранить евреев от справедливого гнева русского народа. То есть под охраной выселить их на окраины государства. Авторы письма униженно соглашались с депортацией целого народа, очевидно, в надежде, что сами они не подвергнутся выселению”.

Достоверность сего свидетельства более чем сомнительна. По сути оно — перепев слуха, ходившего десятилетиями в литературно-журналистских кругах, о том, как журналисты Я. С. Хавинсон-Маринин, Д. И. Заславский, историк И. И. Минц и философ М. Б. Митин (второй и последний часто “подменяли” друг друга в большинстве интерпретаций слуха) собирали подписи к “еврей­скому письму”. Одна из вариаций этого слуха была изложена в мемуарах писателя В. А. Каверина, который в эмоциональной художественной манере изобразил, как один из этой “четверки”, “иуда”-Хавинсон, настойчиво вербовал и его в подписанты. Но поскольку Каверин, утверждавший, что непосредственно знакомился в свое время в ЦК с “письмом”, существенно извратил текст известного теперь по публикации в “Источнике” реального обращения, возникают определенные сомнения, держал ли он его в руках. В разобранном выше настоящем письме, скажем, говорится, что “громадное большинство еврейского населения СССР является другом русского народа”. Тогда как у Каверина аналогичный пассаж имеет диаметрально противо­положный смысл и содержит противоречащие друг другу фрагменты (чего не могло быть в тщательно редактировавшихся аппаратных документах):

“...Евреи, живущие в СССР, пользуются всеми правами, обеспеченными Конституцией нашей страны. Многие из них успешно работают в учреждениях, научных институтах, на фабриках и заводах. И тем не менее в массе они заражены духом буржуазного воинствующего национализма...”

В мемуарах Каверина имеют место и другие нестыковки: он подробно описывает третьестепенную для существа дела элегантную внешность Хавинсона, в мельчайших деталях воспроизводит якобы состоявшуюся между ними беседу — и при этом путается в главном, называя его “Хавенсоном”; утверждает, что “еврейское письмо” было прочитано им внимательно дважды, и одновременно жалуется на память, не сохранившую “подробностей”; датирует сбор подписей зимой 1952 г., что на самом деле происходило в конце января — начале февраля 1953 г., и т. д.21