Наш Современник, 2002 № 12

И никому до всего этого не было, казалось, никакого дела. Безволие и бессилие власти дополнялось непрерывной трескотней влиятельной группы журналистов, без устали разоблачавших “изжившую себя” командно-административную систему и привилегии партаппарата. Кто выбрасывал на свалку продукты или мешал разгрузке поездов, журналистов при этом не интересовало. Любимову, Листьеву, Курковой и прочим талантам демократической журналистики было и без выяснения этих вопросов ясно, что прогнил весь советский строй и ремонту не подлежит. Его надлежало сначала парализовать, а затем развалить. Задача решалась все более успешно, особенно с появлением второй телевизионной программы, полностью контролируемой группой Ельцина.

Банкин ощутил это на себе, отправляясь на заседание коллегии МИД, где должны были слушать его отчет о первом годе работы в новой стране. Стоя на светофоре у площади Гагарина, обратил внимание, что водитель из соседнего “жигуленка” грозит ему кулаком.

— Ты чего? — недоуменно вопросил Банкин, опустив боковое стекло.

— Ничего, — с вызовом ответствовал водитель — хилый очкарик с видом неудачника из младших научных сотрудников. — Скоро вашей кровью крыши красить будем. Недолго вам на черных “Волгах” ездить осталось.

— Пошел ты на х... — взвился Борька. — Я на работу еду, а ты, тунеядец, наверное, забыл, когда был на работе в последний раз. Сейчас тебя в милицию сдам... — Борька сделал вид, что открывает дверь своей машины.

— Попробуй сдай! — крикнул очкарик, на всякий случай неистово газанув на зеленый свет.

— Чего это тут у вас делается, Виктор? — спросил шофера Банкин.

— Дурачок он, не обращайте внимания, — напряженно улыбнулся шофер и, подумав, добавил: — Только неприятно вот, что все больше таких идиотов. К военным в очередях пристают... Спрашивают, коммунист ты или нет. Грозятся. Мне-то что. Я шофер. Шофером был, шофером буду... Но порядка не стало. Шпана всюду лезет. Наглеют. А партия попряталась. Где она? Исчезла. Боится. Ну, вот хотя бы у нас на базе. Нет, чтобы выйти в вечерний рейд или организовать патруль на овощехранилищах или на товарных станциях. Вмиг бы все эти разбежались. Так никому дела нет. А раз никому дела нет, так и из партии уходить начинают. Кому она такая нужна?

— Вот до чего половинчатость доводит, — неожиданно изрек Банкин. — Надо решительнее перестраиваться!

— Скоро доперестраиваемся, — мрачно ухмыльнулся Виктор. — Хотя дальше, пожалуй, некуда.

Эпизод под светофором испортил Банкину настроение перед коллегией. После коллегии оно не улучшилось. Доклад его слушали внимательно. Он, разумеется, старался понравиться министру, нажимал на то, как по-новому трудится вверенное ему посольство, приводил примеры. Больше стал заниматься культурой, способствует деятельности российских кооператоров, работает над созданием смешанных фирм и предприятий, восстановил связи с белой эмиграцией, думает, что надо бы уменьшить в составе посольства число разведчиков, предлагает помогать демократическим силам в этой социалистической стране, а не только ориентироваться на компартию.

Все должно было пройти хорошо. Секретарь коллегии показал ему предварительный проект решения, уже просмотренный министром. Решение, как говорится, было положительным. Но то ли он перестарался, то ли секретарь ему не все сказал, только под конец выступил один из членов коллегии с замечаниями, потом полез на трибуну заместитель министра и посоветовал ему помнить, что он представляет в стране пребывания интересы Советского Союза, а не интересы правителей этой страны в Москве. Все заулыбались, и Банкин почувствовал, что, несмотря на хороший проект решения, его выступление не получилось. Сколько ни старался, а не забыли они на седьмом этаже здания на Смоленской, как улепетывал он с предыдущей своей должности. Висит это на нем по-прежнему.

Прощаясь с министром на площадке лифтов, пригласил приезжать почаще. Сказал что-то насчет того, что каждый такой приезд дает мощный импульс развитию двусторонних отношений, помогает организации более целенаправленной работы коллектива, что и для него, и для жены такой приезд большая честь и радость, а в ответ услышал:

— Обязательно приеду и посмотрю вашу картинную галерею. Она ведь у нас одна из лучших в Европе. Там есть настоящие шедевры.

“Так просто сказал, — подумал смущенный Банкин, — или кто-то уже настучал?”

Дело в том, что совсем недавно снял он парочку хороших картин и приказал завхозу заменить на примерно одинаковые по размеру, приобретенные на барахолке. Картины думал продать скандинавским знакомым, чтобы пополнить запасы валюты, но пока, слава Богу, не успел.

“Надо повесить назад, — решил Банкин. — Сейчас не время. Пусть съездит и убедится, что все на месте. А с чекистами в посольстве все же пора наводить порядок. Делать им нечего, кроме как картины считать и охранять. Сволочи! И чего я им дался? Шпионов бы лучше ловили или вербовали. Небось, это посложнее, чем за послами глядеть”.