Наш Современник, 2002 № 12

Повторю, мои   п р е д п о л о ж е н и я   построены по принципу   а н а л о г и и   — на основании анализа той части деятельности Б. Березовского и В. Гусинского, которая стала достоянием гласности. Приписывать подобные планы еврейской диаспоре в целом я не имею ни оснований, ни намерений. Но то, что люди типа тех, кого я назвал,  м о г у т  вынашивать подобные планы, представляется достаточно правдоподобным.

В либеральной прессе, а также в патриотических изданиях настойчиво высказывается утверждение, будто закон “О противодействии экстремистской деятельности” в первую голову выгоден власти. Решительно не согласен! Может быть, советчики убедили Путина в этом. Прельстили перспективой тотального контроля. Уверили, что любое недовольство он сможет извести на корню. Если это так, президент смело может отнести лукавцев к числу своих злейших врагов. Невысоко ценящих его проницательность и потому стремящихся откровенно   и с п о л ь з о в а т ь   его.

Закон   п р о т и в о п о с т а в л я е т   президента русскому народу. Это само по себе гибельно для репутации Путина, для его политического будущего. Впрочем, последние два года президент не слишком оглядывался на народ. Он отчаянно стремился понравиться либералам — отечественным и зарубежным.

Первые же часы октябрьской трагедии показали: любовь оказалась неразделенной. Либералы дружно “ломанули” к Савику Шустеру на “Свободу слова” (вот она, “четвертая”   в л а с т ь  —  и в каких надежных руках!), чтобы заклеймить войну в Чечне и потребовать немедленных переговоров с Масхадовым. Развитие по такому сценарию означало бы не только вторую сдачу Чечни, но и полную деморализацию силовых структур и дискредитацию государства. А главное — для Путина — катастрофический подрыв его собственных позиций.

Положение Путина усугублялось тем, что либералов, по-видимому, поддержали “тяжеловесы” из команды “первого президента”. В. Черномырдин провел беспрецедентную для посла пресс-конференцию, потребовав:   т о л ь к о   п е р е- г о в о р ы.   Не исключено, что схожей позиции придерживался и М. Касьянов*.

Тот, кто полагал, будто в конце октября речь шла   т о л ь к о   о Чечне, явно недооценивал остроту ситуации. Возможное развитие событий проницательно спрогнозировал известный публицист А. Ципко, бросивший фразу о “государст­венном перевороте”: “Сбрасывается Путин. Или он превращается в никчемного, никому не нужного правителя” (ТВЦ.  29.10.2002).

И это было бы не самым скверным. В случае повторного выхода Чечни из состава России велика была вероятность эффекта домино — вплоть до полного распада страны. Вот она — расплата за симулякр гражданского общества. Образ театрального центра, затянутого рекламным полотнищем, высветился как символ: яркая реклама снаружи — и террористы, хозяйничающие внутри*.

И пусть об этом умалчивали комментаторы, пусть толпа зевак пребывала в неведении об истинном смысле событий, Путин   н е   м о г   н е   в и д е т ь,   в какую сторону они развиваются. И кто,   к а к и е   п о л и т и ч е с к и е   с и л ы   их направляют. Увы, это были те самые либералы, ради которых президент рассо­рился с Россией. Да-да, рассорился — поддерживая Чубайса, терроризирующего страну веерными отключениями, Грефа, добивающего ее реформой ЖКХ, Немцова, умудрившегося в течение суток организовать провокацию в Минске и сбегать к чеченским боевикам в Москве, после чего политсовет СПС выступил с требованием “немедленно начать мирные переговоры в Чечне” (“Коммерсантъ”. 29.10.2002).

Разумным решением для Путина стало бы возвращение к государственни­ческой риторике (и такие ноты зазвучали в кратких, энергичных выступлениях президента по телевидению 27 и 28 октября). Но конечно же, требуется не только риторика — широкие контакты с патриотической частью общества. С патриотически настроенным большинством.

Да что контакты — нормальный человеческий разговор нужен! Террористы захватили заложников, люди в панике, ждут от властей решительных действий и слов ободрения. А что слышат? “Все государственные учреждения взяты под усиленную охрану”. Благодарим-с! Чиновники могут спать спокойно. А нам-то как быть — оставленным без защиты?