Наш Современник, 2002 № 09

Сама тетрадь — из “восходовской” партии с ГОСТом 13309-79 —появилась в доме еще в начале 1980-х годов. Вероятно, жена композитора, Эльза Густавовна, не сразу обнаружив запись фрагмента о Париже (он помещен на лл. 12 — 24), решила вести в ней свои собственные деловые записи. С них и начинается тетрадь. Они относятся к сентябрю-октябрю 1990 года и идут до 11-го листа включительно, прерываемые репликами или вставками Г. В. Свиридова. Но вставки эти появились позднее, в 1992 году. Об этом можно догадаться по краткой реплике Георгия Васильевича прямо над самой первой записью жены: “Ничего не сделано за 2 года”. Здесь же он делает свои вставки в уже написанное Эльзой Густавовной. И только после этих деловых записей и фрагмента, посвященного поездке в Париж, композитор начинает записывать свои мысли и тетрадь полностью переходит в его руки. Эта новая глава в истории ведения этой тетради обозначена записью на л. 25, помеченной датой 12 апреля. Судя по содержанию (речь идет о заседаниях Верховного Совета СССР), это запись 1992 года. То, что это именно 1992 год, свидетельствует одна из последующих записей, датированная 4 мая 1992 года. Затем, после фрагмента “О Булгакове”, в “жизни” тетради наступает перерыв. Середина тетради пуста. И только в самом конце ее появляется последняя запись от 23 ноября 1994 года. Если не считать набросков текста поздравительных телеграмм на Новый 1997 год в одной из тетрадей, опубликованной в упоминавшейся книге “Музыка как судьба” — Записи 1989—1990 (1996), — вероятно, это одна из самых последних записей в “толстых” тетрадях.