Наш Современник, 2001 № 02

С памятью о Скобелеве произошло еще более поразительное. История эта столь же таинственная, как и поучительная, и на ней следует остановиться. В отличие от Столыпина, Белый генерал при жизни не имел откровенных политических противников. Его признание было, повторим, вполне единодушным по всей России, даже революционеры не бранили его в своих прокламациях, а Ленин его имени ни разу не поминал во всех своих пятидесяти пяти томах. Казалось бы, за что ему посмертно мстить после победы

революции? Генерал как генерал, которых были тысячи в истории России, к тому же любимец солдат, то есть, по-марксистски, “рабочих и крестьян, одетых в солдатские шинели”. Вроде бы нелогично получается, ведь не тронули же памятники Суворову и Петру Великому, Екатерине II и даже Николаю I…

Но это нам, “профанам”, странно, а “премудрые” все это четко соображают, только нам не растолковывают. Попробуем же разобраться сами.

Генерал Ермолов и адмирал Нахимов — великие воины-патриоты, навсегда сохранившие народное уважение, истинные герои русской истории. Так, но все же символами России они не стали. А Скобелев — пусть только на полвека! — таковым сделался. Вот почему, когда антирусские разрушительные силы на время оседлали нашу страну в приснопамятные двадцатые

годы, им этот символ был не только не нужен — вреден, сугубо враждебен.

Тогдашние враги народа (как, впрочем, и нынешние) не были чрезмерно обременены образованием и культурой, вряд ли они даже в тайных беседах меж собой о том говорили прямо. Однако они это отлично чувствовали всем нутром своим. А власть принадлежала им. Полностью и, как они полагали, навсегда.

Вот почему не только памятники Белому генералу были уничтожены — разорили погребальный склеп Скобелевых, порушили родовую церковь, опустошили имение. Во всем этом видится нечто ритуальное. И это, действительно, было примерно так.

Внешняя канва послереволюционных событий, связанных с памятью Белого генерала, вкратце выглядит так. Начнем с памятника. После всенародного сбора средств памятник Скобелеву был торжественно открыт в 1912 году на Тверской площади, что находится на Тверской улице напротив бывшего здания московского генерал-губернатора (потом Моссовет, ныне “мэрия”). Площадь тогда же была переименована в Скобелевскую. Но не надолго. В 1918 году памятник был снесен по знаменитому “ленинскому плану монументальной пропаганды”, согласно которому полагалось стереть память о “царях и их слугах” — в это число, естественно, попали Столыпин и Скобелев.

По тому самому плану полагалось также на их месте возводить монументы тем, кто противостоял русским царям и Православию. Так появились в Москве, Петрограде и иных бесчисленных градах Руси “памятники” еврейскому поэту Гейне, который у нас никогда не бывал даже, масонам-декабристам, “богоборцу” Каину, многим иным в том же духе и даже, как свидетельствуют источники, Иуде — да, тому самому, который предал Христа, то есть, по мысли устроителей, сражался с реакционнейшей православной верой. К счастью, простояли они недолго, и не только потому, что изготовлялись из скверного материала. Из тех поделок почти ничего до наших дней не дошло. И слава Богу.

Скобелевская площадь была переименована в Советскую, а на месте памятника Белому генералу в том же 1918-м наспех соорудили обелиск в честь Свободы. Сооружение это разделило общую участь, вскоре развалилось, восстанавливать его не стали, не стоило оно того, да и времена изменились к лучшему. В 1947-м к 800-летию Москвы была выпущена наградная медаль с изображением основателя града князя Юрия Долгорукого, объявили и о создании памятника ему на Советской площади. На том самом месте. В 1954-м памятник без особой торжественности открыли: времена опять изменились, правил уже “борец с культом личности” Никита Хрущев. Но немногие москвичи и гости столицы, которые не забыли еще имя

Белого генерала, радовались: былое освященное место занял как-никак достойный герой.

Не стоит углубляться в подробности, как родовое имение Скобелевых было разорено, а могила самого знаменитого из их рода оказалась в запустении. Скажем лишь, что печальная история эта завершается благополучно, как в доброй русской сказке,- ныне имение восстанавливается, и хорошо.

Теперь о памяти. И тут опять невольно придется провести сравнение с Суворовым, рок людской и здесь, словно нарочно, нам в назидание и поучение, сводит эти имена.