Наш с мамой сын

На самом деле ей хотелось ему сказать, что он должен быть мужчиной. Что он должен зарабатывать много денег, иметь большой дом и машину. Мама всегда мечтала о том, чтобы ее зять был богатым. Она с восхищением рассказывала о несметных богатствах то одного, то другого знакомого, а листая глянцевые журналы, перечисляла тех счастливиц, которым удалось заполучить идеального мужа. «Ну и ничего, что старый. Зато богатый, а если богатый, то и умный», – сообщала мама.

Дарина вернулась в комнату, легла на диван и стала мечтать. Закрыв глаза, она стерла из сознания себя реальную – располневшую кавказскую девушку с серым лицом и тусклыми волосами. В ее мечтах был совсем другой человек: эта молодая женщина только немного походила на Дарину внешне. Та, другая, была ухожена и красива. С ровной, гладкой, кожей, переливающимися волосами, аккуратной стрижкой. Она любила рассматривать этот образ внимательно, изучать его до мельчайших подробностей, не пропуская ни одной детали. Ровно выщипанные брови, ясные, без отеков, глаза, легкий, как бы несуществующий макияж. Едва уловимый аромат чайной розы. В ушах блестят бриллиантовые гвоздики. Да, она тоже брюнетка, но, в отличие от Дарины, шикарная брюнетка итальянского кинематографа, а не неудачница, живущая в клетке. Ее руки украшает французский маникюр и изящное колечко с таким же бриллиантом, как в ушах. Держится она с достоинством, смотрит только вперед. Брючный костюм от Chanel удачно подчеркивает достоинства ее подтянутой фигуры. Сумка Birkin и телефон Vertu дополняют образ. Субботним утром она выходит из черного «Лексуса», закрывает дверь машины и одновременно разговаривает с кем-то по телефону. Иногда она смеется. О боже, что это за смех! У нее ослепительно-белые зубы. Прохожие с восхищением смотрят в ее сторону. Накинув жакет из белой норки, женщина уверенной, энергичной и в то же время неспешной, элегантной походкой направляется в ресторан на деловой завтрак с потенциальными инвесторами. Несмотря на свой юный возраст, она – крупный предприниматель…

Дарина очнулась, потому что муж трепал за плечо. Приложив к ее уху трубку, он сказал:

– Твоя мать звонит!

Из трубки донесся недовольный голос:

– Ты что, лентяйка, спишь еще? Уже девять часов, а она спит!

– Нет, я не сплю, не сплю!

– Я звоню, чтобы спросить: ты сможешь сейчас приехать к Руслану? Я хочу, чтобы ты ковер выбрала.

Дарина промямлила, что у мужа аллергия на шерсть и поэтому они не держат ковров, но мама не приняла ее доводов, а привела свой, гораздо более веский.

– Живете, как нищие. Что за порода людей такая?!

– Я приеду! – Ей было приятно, что мама думает о них. Она записала адрес, спешно оделась и выехала.

* * *

Руслан жил в одной из окруженных высоким забором элитных новостроек, жизнь обитателей которых не могли нарушить нечаянные прохожие, потому что каждый, кто входил, подвергался пристальному вниманию охраны. Чтобы проникнуть на территорию жилого комплекса, Дарине пришлось показать паспорт. Только после того, как охранник убедился, что на ее имя выписан пропуск, ей было дозволено войти. На огромной, богато оборудованной, игровой площадке галдели дети. Дарине вдруг стало обидно, что ее ребенок не сможет играть на такой же красивой площадке – ему придется перебирать грязный песок вместе с другими детьми из их бедного спального района, утрамбованного хрущевками и бетонными монстрами брежневской эпохи. Думая об этом, Дарина не осознавала, что ее внимание привлек голодный, настойчивый крик. Но она не могла отвести взгляда от рук женщины, вынимающей из коляски крохотный розовый сверток. Женщина взяла ребенка на руки и стала качать, напевая мелодию. Но ребенок продолжал плакать, тогда мать расстегнула блузку и обнажила налившуюся молоком грудь. Девочка потянулась к ней руками и запыхтела. Молоко уже закапало на щечку, но тут женщина повернулась и пристально посмотрела на Дарину. Только тут она очнулась, взглядом извинилась перед женщиной за нечаянное вторжение и направилась в сторону нужного подъезда.

Открыла ей Элла, жена Руслана. Ей было от силы тридцать, но выглядела она лет на десять старше. Родив пятерых детей, она заметно поправилась, но своей любви к обтягивающим нарядам не изменила. Золотые зубы и осветленные до почти белого черные волосы в сочетании с густыми черными ресницами, а также гирлянды из золотых украшений делали ее похожей на новогоднюю елку.

– Ну что, как живешь? Чем занимаешься? Что не заходишь? – скороговоркой сказала Элла.

Дарина ответила, что живет неплохо. А вот на вопрос «чем занимаешься» она так и не научилась отвечать. Но тут в разговор вступила мама.

– Ну что ты мямлишь? Скажи, что скоро профессором будешь, книгу пишешь. Ну что за дети пошли, ничего толком объяснить не могут. Ты не смотри, что она такая скромная, ей должность профессора предлагают. С немецким канцлером знакома, ну помнишь, Коль был, – пытаясь получше объяснить, мама прищелкивает пальцами, – с Ельциным в баню ходил еще, так вот, она с ним общается, дружит. И со Шредером дружит. И с Меркель-Шмеркель дружит. Со многими важными людьми дружит.