Нас больше нет

Солдаты молча разглядывали скалившегося клинком Амура, и на их лицах читалось недоумение вперемешку с усталостью. Императору даже показалось, что некоторые лица ему знакомы. Но кто они, вспомнить не получалось. Будучи когда-то их предводителем, он не особо утруждал себя запоминанию и знакомству даже со средними чинами, не считая более высоких. Амур лихорадочно размышлял, узнали ли они его?

За последнее время он слегка изменился. Вместо густой бороды, лицо покрывала лишь многодневная щетина. Он боялся поранить, доставить неприятные чувства Дарьяне, когда пытался поцеловать её и стал постоянно срезать растительность на лице, по мере ее отрастания. Единственное, что его выдавало, это одежда. Пусть и слегка потрёпанная, но узнать обмундирование первого человека империи не составило бы труда глядя даже на изорванное в клочья. Хорошо, что он не носит куртку с огромным солнцем, вышитым на ней. Это выдало бы сразу. Амур еще тогда, раненый, в доме Дарьяны поклялся, что оденет её только когда вернёт власть.

Толпа солдат заметно увеличилась, и теперь он стоял в окружении как минимум четырёх десятков человек. Единственный страх, который он испытывал, это был страх не увидеть больше свою женщину. Всё остальное его уже давно не пугало, равно как и собственная смерть.

Сквозь бойцов протиснулись трое только что подоспевших и остановились внутри кольца, с любопытством разглядывая попавшуюся «дичь».

На лице самого высокого и похоже главного, читалось сильная растерянность. Он хмурил брови, и казалось, силился прийти к какому-либо выводу. Было видно, что в его разуме совершался огромный мыслительный процесс, требовавший срочного логического завершения.

— Назови имя своё, — дрожащим хриплым голосом спросил он.

— Ты его знаешь, Сибур! — ответил Амур. Он понял, что генерал его узнал, но не до конца верил. Скрывать смысла не было, да и не дело воина хитрить.

— Амур погиб весну назад, — холодно ответил Сибур.

— Как видишь, он выжил, — так же холодно ответил Амур.

— А может ты демон?

— Не тебе, Сибур о демонах говорить. Тариману, но не тебе. Это его любимые создания, твои же иные всегда были насколько помню.

— Я видел рану Амура, он не мог выжить, только волей небес если…

— Ты слишком много говоришь, Сибур. Раньше из тебя слова не вытащишь.

— Только великий Амур мог упрекнуть меня в том, что я мало говорю, и только он может сделать то же самое, но упрекнув в излишнем словоблудии. Слава великому императору Амуру! — Уже твердым громким голосом произнёс он и со всей силы, резко воткнул своё копьё в землю, припав на одно колено, склонил голову.

— Слава Амуру! — закричали почти в один голос бойцы и последовали примеру своего командира.

Амур медленно убрал меч в ножны и не спеша подошёл к генералу. Ухватив того за руку, он заставил его подняться и крепко обнял.

— Я говорил когда-то, Амур — чтобы ни произошло, не предам тебя. Я выполнил своё обещание. С тех пор как исчез ты, исчезли и мы, верные твои воины… — Голос генерала сильно дрожал. В нём чувствовалась одновременно и сильная усталость и волнение и облегчение.

На глазах у императора стала скапливаться влага. Впервые в жизни подкатил ком к горлу. Он сейчас понимал, насколько все они раньше были близки, но так далеки. Амур выпустил генерала из дружеских объятий и стал поднимать с колена всех бойцов, по очереди обнимая каждого…

* * *

— …Маргас увёл меня тогда от смерти, — кивнул Сибур на сидевшего рядом у костра, здорового бородача с пышной вьющейся черной шевелюрой на голове.

— Я знал, что Тариман вырежет всех, в ком хоть на мгновение усомнится, — произнёс Амур, шевеля палкой угли.

— Мой император, как всё-таки ты смог выжить? — спросил Маргас.

— Маргас, не называй меня так. Я больше не император.

— Но как, Амур? Тебя предал собственный брат. Для нас ты не переставал быть нашим правителем! — не унимался Маргас.

— Ты не поймёшь, Маргас. Слишком крутой поворот сделала жизнь…

— Как скажешь, — согласился здоровяк и замолчал.

— Ты знай, Амур, мы умрём, но вернём всё на свои места. Дойдём до империи, погибнем, но восстановим справедливость.

— Не нужно умирать, Сибур, лучше жить…

— Но, жить предаными, равносильно позорной смерти.

— Знаю, генерал, всему своё время…

— Ты изменился, Амур, — исподлобья посмотрел Сибур на своего правителя.

— Это плохо? — Спокойно спросил Амур.

— Не знаю.

— В чем же изменился?

— Хотя бы в том, что когда я об этом сказал, ты даже не удивился, не возмутился. Как будто тебя это вовсе и не волнует. Раньше за подобную дерзость ты бы не смолчал.

— Я же говорю, Сибур, жизнь меняется, и мы меняемся. Не будет как прежде. Постоянства нет нигде…

— И снова…

— Что?

— И снова ты говоришь, как мог бы сказать скорее тот безымянный, которого убил Тариман. Но теперь подобное слышу от тебя.

— Не объясню тебе этого, генерал… пока не объясню. Может позже…

— Ты видел Гарийцев? — продолжал расспрашивать Сибур.

— Ты тоже изменился, Генерал, — улыбнулся Амур.

— В чем же я?

— В том, что не боишься более дерзить, в том, что говоришь сегодня больше, чем я от тебя слышал за всё время, которое ты служил мне. Ты так же стал другим.