Нас больше нет

— Что не так? Тебе больно? — шумно выдыхает мне в шею Давид, замерев на долю секунды. Ему это удается с трудом. Я чувствую, как он дрожит всем телом, скорее всего, настолько заведен, что может кончить прямо сейчас.

— Немного, — признаюсь. — Но это пустяки. Не останавливайся, — прошу его, подаваясь бедрами навстречу.

Я выгибаюсь дугой, обвивая руками его шею. Где-то у дома завыла собака. За окном промчался автомобиль. Слышен смех молодежи, что прошла мимо. Но все это остается на периферии сознания. Все мое естество направлено лишь на то, что происходит между нами.

Я забываю о своих страхах и обо всем, что стоит между мной и Давидом. Бесстыдно стону, умоляя не останавливаться. Он старается двигаться плавно и осторожно, но иногда срывается, вбиваясь в меня, оставляя на теле синяки от своих пальцев, а на шее засосы.

В какой-то момент он перекатывается на спину, утягивая меня за собой. Теперь я сверху. Немного теряюсь.

— Помню, ты любила кончать именно в этой позе, — довольно произносит он, сжимая мои упругие ягодицы.

Странно, что помнит. Но вслух этого не озвучиваю. Глаза уже привыкли к полутьме. Я всматриваюсь в его лицо: жаль, взгляда не рассмотреть. Я завороженно слежу за тем, как мои ногти медленно царапают его кожу. От ключиц вниз, по груди к животу.

Его подрагивающий от нетерпения член всего в нескольких сантиметрах от моего влажного входа. Я растягиваю это предвкушение. А еще внезапно страшно становится. Я уже и забыла, как это — вести в этой игре.

Мужские руки поглаживают мой плоский живот, опускаются по талии ниже. Он фиксирует меня, жестко впившись пальцами в бока, а потом приподнимает над собой.

Мне не нужны намеки, чтобы понять, чего он хочет. Чего хотим мы. Сейчас. Потому что через несколько часов я однозначно об этом пожалею.

Я обхватываю рукой его член, насаживаюсь. Медленно. На всю длину. Хватаю ртом воздух, чувствуя, как Давид растягивает меня изнутри.

Жесткий шлепок обжигает ягодицы, и я начинаю двигаться. Упираюсь ладонями в его грудь, запрокидываю голову назад. Закрываю глаза и отдаюсь во власть первобытного танца. Сначала плавно, неспешно, а потом неистово двигаясь на нем. Пока пружина внутри меня не натянулась до предела, а я не разлетелась на тысячи осколков.

Давид делает несколько особо резких и глубоких толчков, а потом с рыком выходит из меня. Притягивает к себе, жестко впивается в губы. Я чувствую, как по моему животу растекается липкая сперма, пачкает нас двоих.

В висках стучит, в ушах звон. Мы тяжело дышим. Я все еще чувствую, как сокращаюсь. А потом приходит осознание того, что произошло. И меня начинает трясти от ужаса. По-настоящему. Потому что когда возбужден, да так сильно, что даже думать о другом не можешь, все кажется не таким уж неправильным. Но стоит достичь пика, почувствовать оргазм, как реальность придавливает бетонной плитой, резко отрезвляя.

Я переспала с Давидом.

С тем самым, который мой бывший муж.

И которого я так сильно ненавидела. Избегала. Проклинала.

Он, наверное, гордится собой. В очередной раз доказал, какая я жалкая. Стоит ему поманить пальцем… хорошо, достать член, и я уже у его ног.

Меня начитает мутить. В прямом смысле этого слова. Я вскакиваю с кровати и несусь к ванной комнате. Давид что-то кричит вслед. Я закрываюсь на защелку, падаю на колени перед унитазом и избавляюсь от ужина.

— Лер, что с тобой? Открой или я вышибу эту дверь! — слышу голос Давида.

Из глаз брызгают слезы. Дышу часто-часто. Пытаюсь прийти в себя.

— Все хорошо. Съела что-то не то, наверное, — заставляю себя произнести и горжусь тем, как натурально звучит мой голос.

— Когда ты говорила, что тебя тошнит от моих прикосновений, я не думал, что ты говоришь это в буквальном смысле. — Я улавливаю нервные нотки. Не поверил мне. Всегда знал, когда я лгу.

Я открываю кран. Плещу в лицо холодную воду. Пытаюсь привести себя в порядок, при этом не думая о произошедшем. И о том, что Давид, словно часовой, стоит за дверью, не собираясь уходить.

Он не говорит об этом. Он вообще молчит сейчас. Но я всем своим естеством ощущаю его присутствие.

— Ты не мог бы уйти? Я не собираюсь топиться в ванной. Здесь даже и ванной-то нет.

Я оглядываю тесное помещение, которое заполняют душевая кабинка, унитаз и раковина. Больше ничего и не вместилось бы.

Слишком длинная пауза режет по нервам. Я уже начинаю думать, что ошиблась и Леонов пошел спать.

— Не хочешь напиться? — внезапно спрашивает он, ошарашивая меня таким предложением.

— Здесь нет алкоголя. Или ты с собой привез?

— Здесь нет, но на заправке должен быть, — доносится из-за двери.

— Заправка в двадцати километрах, — фыркаю я, закатывая глаза.

— Нам пешком, что ли, идти? Давай, Лер, ночь длинная. Ты и я. В саду гамак есть.

— И комары.

— У меня в машине спрей найдется.

— А ты, вижу, подготовился. Только вот презики забыл, — намекаю на его неосторожность. Хотя на себя тоже по этому поводу зла. Только внезапной беременности от Леонова мне не хватало сейчас для полного счастья.