Нас больше нет

— А где Богдан? — Я подхожу к подоконнику, закрываю крышечки на тюбиках с красками. Стараюсь, чтобы мой голос звучал беззаботно, и старательно прячу лицо от обоих мужчин.

— Его смена закончилась, — коротко отвечает Давид, не двигаясь с места.

Флюиды злости и недовольства, что исходят от него, практически осязаемы. Ну еще бы: застал меня с полуобнаженным мужчиной в двусмысленной позе.

— Давно? — спрашиваю я.

В висках так пульсирует, что уши закладывает. Не понимаю, чего я так разволновалась?

— Только что, — после короткой паузы отвечает он, но выдохнуть и расслабиться не дает смешок со стороны Дамира. Я начинаю подозревать, что Леонов соврал, он здесь давно, наблюдал за нами, а Дамир же видел, когда именно произошла смена «караула».

— Ясно, — все, что могу произнести. Но потом все же беру себя в руки, поворачиваюсь к Дамиру и выдавливаю из себя вежливую улыбку. — Что ж, на сегодня, пожалуй, закончим, я и так тебя, наверное, жутко утомила.

— Глупости, я ведь сам напросился.

Он поднимается с табуретки, берет с подоконника поло и одевается. Ни капли смущения.

— Помочь тебе? — Кивком указывает на мольберт.

— Нет, — качаю головой, — я арендовала студию на неделю. Нужно, чтобы краски высохли. И не вздумай смотреть до того, как я закончу, — предупреждаю его.

Лопатками чувствую, как прожигает меня взглядом Леонов. Он на разозленного пса сейчас похож. Но мы в разводе, так почему я не могу флиртовать с другими мужчинами?

— Хорошо, тогда пойдем к стоянке вместе. Заодно и согласуем следующую встречу.

— Да, точно, — глупо улыбаюсь я, старательно пытаясь игнорировать Давида, который решил поиграть в телохранителя.

Глава 12. Давид

Он ее лапал.

Взглядом.

Руками.

Мыслями.

Притянул ее к своему телу, а она даже не пыталась его оттолкнуть. Доверчиво прижималась, делилась своими страхами и переживаниями.

А он говорил ей то, что хотелось произнести мне.

И я не знаю, кого хочу схватить за шею и придушить первым: наглого Дамира Железнова, который похотливо поглядывал в сторону Леры, или неизвестного мне Лешу, который ее чуть не трахнул, еще и наговорил какой-то херни.

Леша, скорее всего, именно тот парень, которому я не съездил по роже по просьбе Леры. Жаль, что так быстро его отпустил, стоило задержаться тогда.

А вот Дамир… С ним все не так просто. Он влиятельный сукин сын, и его ребята ничем не хуже моих.

Один из них сейчас в коридоре — делает вид, что пьет кофе у окна, а на самом деле пристально следит за входом в студию. Поэтому приструнить его, пригрозив неприятностями, не получится, а разжигать конфликт с таким, как он, сейчас ни к чему. Вокруг и так неспокойно.

Лера была так занята Железновым, что не заметила, как я сменил Богдана еще час назад. Наблюдал за ней со спины, сжимал руки в кулаки, подавлял желание выбросить за дверь этого Дамира, который сидел перед ней почти голый.

Я напоминал себе о том, что не имею права указывать Лере, как жить. Что я всего лишь человек, который отвечает за ее охрану, но, черт подери, это почти невыносимо — видеть ее, вдыхать аромат, смотреть на пухлые губы, на затвердевшие соски через майку и не иметь возможности прикоснуться.

Вспоминать, как когда-то подминал под себя ее податливое тело, как она стонала подо мной, как кончала, как брала в рот мой член, как улыбалась и смущалась, царапала мою спину в порыве страсти и как шептала слова любви, на которые я ни разу ей не ответил.

Но хуже всего чувствовать вину за произошедшее и понимать, что нельзя ничего вернуть. Что рано или поздно она будет принадлежать другому. Дамиру Железнову, например. Но не мне. Потому что после всего, что я натворил в прошлом, после фарса с браком, после моих жестоких слов второго шанса не будет.

Лера спускается по ступенькам вместе с Дамиром. Флиртует с ним, улыбается, меня игнорирует, даже не смотрит. Я, словно тень, следую за ними. Быть телохранителем Леры — единственная моя роль, при которой я могу оставаться рядом.

Да я на Смоленского работать согласился только для того, чтобы знать все о жизни Леры. А держаться в стороне пиздец как тяжко было.

Я, конечно, знал где она находится, мог в любой момент сорваться и рвануть туда, но что толку-то? Что я ей скажу? Привет, я ошибся, позволь мне быть рядом? Давай дружить? Кажется, я облажался? Сам не понял, как стал от тебя зависим, и теперь на стену лезть хочется от пустоты в квартире и моем сердце?

Хрень.

Я видел ее взгляд в больнице. Видел в нем пылающую ненависть, презрение и разочарование. И эти чувства так быстро не проходят.

Даже сейчас Лера предпочла бы необитаемый остров, чем остаться со мной в машине наедине.

И я ее понимаю. Меня есть за что ненавидеть.

Они прощаются, я держу дистанцию в несколько шагов. В основном для того, чтобы не сорваться и не запихнуть ее насильно в автомобиль, скрыв от глаз Железнова.

Курить хочется — пиздец. Сигареты остались в машине. Я за полгода ни одной затяжки не сделал — и вот сейчас, после встречи с Лерой, снова сорвался.