Нас больше нет

Их уже встречали Егор Михайлович и старший разведчик Николай, за их спинами стояла Светлана.

– Я не верил, что ты вернешься, – прошептал Коровин-старший, заключая сына в объятия.

Женя уткнулся лицом в плечо отца и плакал. Накопившиеся эмоции, разрывавшие грудь, нашли себе выход, пролились бесконечным потоком.

– Ну-ну, ты же мужчина! Прекрати реветь! – строго приказал Егор, отстраняя сына от себя. Юноша хотел ответить, но не сумел, задыхаясь от слез.

Марина шагнула вперед, обняла Женю за плечи. Несчастный дрожал всем телом, всхлипывал, мучительно пытался успокоиться, но не мог.

– Он многое пережил. Ему простительны эти слезы.

– Ты кто такая?

– Меня зовут Марина Алексеева, – представилась женщина.

В коридоре повисла гробовая тишина. Николай поперхнулся, закашлялся. Начальник бункера недоверчиво оглядывал ее с головы до ног.

– Этого не может быть, – наконец, тихо выговорил Коровин.

– Но, тем не менее, это я. Егор Михайлович, у меня к вам очень серьезный разговор. Пожалуйста, поручите вашего сына заботам медика и позвольте мне побеседовать с вами наедине, – спокойно ответила женщина, не смущенная пристальным вниманием собеседников.

– Я с тобой! – Женя вцепился в ее руку.

– Егор Михайлович, пару слов, – улыбнулась Марина, отводя Женю в сторону.

– Марина, побудь со мной, я прошу тебя! – у парня началась истерика. По его лицу градом катились слезы, огромные карие глаза были испуганными и отчаянными.

– Тише, ну что же ты, – мягко утешала его женщина, гладя по плечу. – Ты переволновался, это стресс, тебе нужно пойти поспать. Я никуда от тебя не денусь. Поговорю с твоим отцом и вернусь к тебе, ладно?

Сейчас перед ней стоял перепуганный мальчишка, совсем юный, несчастный, рано узнавший, что такое быть взрослым, а по сути – совсем еще ребенок, не знавший родительской любви и ласки. Марине было жаль его, бесконечно жаль.

– Ты не понимаешь, – проговорил Женя. – Он не рад нам. Совсем не рад. Я теперь всего боюсь. И отца тоже.

Юноша всхлипывал, держа женщину за руку. Марина прижала его к себе, баюкала, утешала.

– Все хорошо, все хорошо, – шептала она.

– Нет. Совсем не хорошо, – Женя посмотрел ей в глаза, пошатнулся и потерял сознание. Алексеева с трудом удержала его.

– Медика, скорее! – крикнула Марина.

Парня унесли подоспевшие ребята, следом за ними заторопились Николай и Светлана. Егор Михайлович остался с женщиной наедине и недовольно смотрел на свою гостью.

– Я отправлял в разведку моего сына. Парня, который не боялся ничего. А ты вернула мне нюню, который хватается за бабскую юбку и рыдает, как детсадовец, – с досадой сказал он.

– Переживите столько, сколько вынес ваш сын, тогда я посмотрю на вас, – зло бросила Алексеева, глядя командиру бункера прямо в глаза.

– Я велю выкинуть тебя вон! – разозлился Коровин, смущенный внезапным отпором.

– Как вам будет угодно. Верните мне сына и подыхайте тут голодной смертью, – женщина говорила почти без эмоций. На нее волнами накатывалась усталость.

– Иди за мной, – приказал Егор.

* * *

Ноябрь 2033

Женя сидел на полу камеры и смотрел в стену. В голове вертелась сотня мыслей, и ни одной связной. Третьи сутки в камере. Время можно считать по смене часовых и по мискам с жидкой похлебкой, пахнущей затхлой, плохо отфильтрованной водой. Их было всего три. Живот сводило голодом. Обувь отобрали, и босые ноги мерзли на сквозняке.

В углу была узкая дыра в полу, служившая туалетом, оттуда омерзительно несло нечистотами, но теперь уже было все равно. Настоящая тюрьма. В их бункере таких не было, для наказанных был маленький карцер, где стояло ведро, а на полу лежал грязный матрас. Здесь же была даже железная койка. Видимо, конструкторы убежища когда-то задумались о том, что здесь будут заключенные. Сколько здесь этажей? Как живут военные? Пленник не знал. Да и не важно. Хотелось забыться, но сон не шел.

Мысли двигались медленно, неохотно. В камере было тихо, тяжелая дверь не пропускала звуков. Женя считал удары сердца. Один. Два. Три. Что будет дальше? Почему полковник сказал, что ему нужен доброволец-смертник? Что это значит? Липкие лапки страха касались потаенных струн души, внутри все холодело. Какая теперь разница? В тишине собственные мысли казались голосом, далеким и безнадежным. Сердце сбилось с ритма и вновь застучало мерно – раз, два, три…

– На выход! – резкий окрик ударил бичом, заставил вздрогнуть. Углубившись в мысли, парень даже не заметил, как открылась дверь и на пороге показался солдат.

Женя поднялся, покорно позволил надеть на себя наручники и завязать глаза. Его вновь куда-то повели по коридорам. Десять шагов. Двадцать. Пятьдесят. Эхо гулко отдавалось от стен. Было слышно, как лязгнули засовы на двери. Конвоир сдернул с парня повязку.

В коридоре стоял начальник бункера и двое часовых. Полковник, как всегда, был опрятен и сдержан, лицо не выражало практически ничего.

– Знакомься, это твоя новая сокамерница. Кажется, ты очень заинтересован в ее судьбе, как и весь твой бункер. Марина Алексеева, однако, увы, не в самом разумном своем проявлении, – бесстрастно сказал Рябушев.