Нас больше нет

Под ногами захрустел битый кирпич, мелькнул наполовину разломанный забор, впереди показались два здания, соединенные галереей. Беглецы обогнули одно из них, вбежали внутрь и только тогда остановились.

Женя с удивлением оглядывал чудом сохранившийся интерьер. Наверх уходила широкая лестница, над ней большими буквами было написано «Здравствуй, школа!». По обеим сторонам от нее сохранились деревянные щиты с надписью «Расписание» и металлические вешалки с крючками – школьная раздевалка. Налево уходил коридор, темнели дверные проемы – бывшие кабинеты. Кое-где сохранились и таблички. «Кабинет истории» – гласила одна из них. С правой стороны был большой холл, сквозь разбитые окна туда нанесло снега.

Марина стояла перед лестницей. Ее плечи предательски вздрагивали, казалось, его спасительница растеряла весь боевой дух, сгорбилась и даже стала меньше ростом. Женя подошел, коснулся ее руки. Женщина обернулась. Ее лицо было залито слезами.

– Это моя школа. Я училась здесь, когда была маленькой. Одиннадцать лет в этих стенах, – прошептала она, задыхаясь от рыданий. Страдальчески улыбнулась. – Я не думала, что смогу когда-то сюда вернуться.

Парень смотрел на нее, обескураженный, удивленный.

– Ты плачешь?

Ему казалось, такого не могло быть. Несгибаемая, пережившая все на свете, утешавшая, вытащившая его из страшного плена женщина не могла плакать. Неправильно, не так… Жене вдруг стало невыносимо стыдно. Он обнял ее, гладил по спине, успокаивая.

– Прости меня. Я не верил тебе. Сейчас верю.

Простое, человеческое проявление чувств рассеяло его страхи. Нет, он ошибался на ее счет. Она не может предать. Она спасла его.

Женщина пристально посмотрела ему в глаза. Отвела взгляд.

– Не верь никому в этом мире, – тихо сказала она, отирая рукой соленые капли со щек. Ее губы вновь сомкнулись в суровую линию, а лицо приняло прежнее невозмутимое выражение. Казалось, Алексеева устыдилась внезапного проявления слабости.

Марина поднялась по лестнице, парень поторопился за ней.

– Здесь когда-то был кабинет директора, тут – кабинеты труда, а впереди – актовый зал и столовая, – буднично сказала она, будто за окнами светило солнце, и не произошло страшной, последней для человечества войны.

Женя удивился ее самообладанию. Его спасительница успокоилась мгновенно, будто и не было ничего. В ее голосе не слышалось ни страха, ни сожаления. Только спокойствие и решимость, такие же холодные, как пурга за стенами их пристанища.

Вошли в большой зал. Женщина потянула спутника за руку, завела на небольшую сцену и застыла, напряженно вглядываясь в снежную темноту за окнами. Парню показалось, что среди метели мелькнул луч мощного фонаря, описал круг и снова исчез. Наверное, почудилось. Юноша тревожно взглянул на свою спутницу, но ее лицо не выражало ничего. Точно, показалось. «Или нет?» – шепнул изнутри вредный голосок.

– Почему мы здесь? – наконец спросил Женя, когда Марина повернулась к нему.

– Ты же слышал гудок на улице. У военных есть машина, она на ходу, думаю, они отправились на наши поиски. Переждем здесь, а потом сменим маршрут и пойдем дальше.

– Ты знаешь то, чего не знаю я.

– Это к лучшему. Меньше знаешь – меньше у тебя проблем, – грустно усмехнулась женщина. – Хочешь, покажу тебе школу?

– Это не опасно? Откуда ты знаешь, что здесь никто не водится? – инстинкт, выработанный за десятки вылазок, взял верх над любопытством. Все же не в первый раз парень оказался на поверхности, а главное правило разведчика гласило: «Не суйся в незнакомое место без надобности!»

– Я тебя прошу, не задавай мне вопросов, откуда я знаю. Моя задача – довести тебя до дома. Если я что-то предлагаю, значит, уверена в том, что твоей жизни ничто не угрожает.

Женя смотрел неодобрительно, хмуро.

– Ты не жила здесь после Катастрофы. А я водил отряды не один год, – довольно резко сказал он. Парня начинала раздражать ее самоуверенность. «Я не наивный юнец, в конце концов! И отец не зря доверял мне командовать вылазками!» – сам себя убеждал юноша, безнадежно чувствуя, что он не прав.

– Глупый, – улыбнулась Марина. – В этих местах ты тоже никогда не был. Но я в этом городе жила двадцать лет, знаю кое-какие нюансы, уж не спрашивай, откуда.

«Твой отряд погиб в лесу. Ты провалил задание. Ты рыдал, как мальчишка, когда полковник оставил тебя наедине с чудовищем. Тебя спасает баба. Тебе страшно. Тряпка, тряпка, тряпка!» – горько стучал в голове голос отца.

– Я очень хочу тебе верить, – вслух проговорил Евгений.

Женщина смотрела в глаза юноши за мутным плексигласом противогаза – огромные, перепуганные.

– Полковник сломал тебя, – прошептала она. – Ты больше не командир разведгруппы. Ты просто испуганный мальчик.

Женя отшатнулся, будто она ударила его, но промолчал.