Нарушители

Вообще-то она как могла избегала называть его по имени – так же как старалась не смотреть на него и не разговаривать с ним. Но сейчас соизволила выплюнуть его имя.

– Он в гостиной, смотрит телик.

– Он должен тебе помогать! Именно для этого я пустила его под свою крышу.

В эти первые дни Джоан то и дело напоминала об этом: он живет под моей крышей, я кормлю его. И – что почему-то бесило Дилан больше всего – я покупаю ему одежду. Обычно ее язвительные замечания вызывали перепалку, но в этот раз Дилан решила не идти у матери на поводу.

– Ты ведь говорила с папой, так?

– Дилан…

– Скажи мне. Это ведь был он!

Загнанная в угол, Джоан начала обороняться.

– А если так, что с того?

– Что он сказал? Зачем звонил? – Дилан в надежде склонилась вперед. – Он все еще хочет, чтобы я приехала его навестить?

– Будто ты в состоянии куда-то поехать!

Джоан хотела выйти, но кресло мешало. Она уперла руки в бока и уставилась на дочь, ожидая, что та подвинется, но Дилан привыкла, что они вечно ругаются, и ее было не запугать сердитым выражением лица.

– В состоянии, если Тристан поедет со мной.

– Вот уж нет! – фыркнула Джоан. – Вы с этим мальчишкой никуда вместе не поедете.

С этим мальчишкой. Она вечно называла так Тристана.

– Ну что ж, тогда папа может приехать к нам.

В глазах Джоан зажегся непонятный огонек.

Дилан тут же смекнула:

– Дело ведь в этом, да? Он хочет приехать.

– Дилан, послушай…

Но Дилан знала, что права.

– Когда он приедет?

– Пока что мы ни о чем не договорились, солнышко. – Голос Джоан утратил резкость и звучал почти умоляюще. – Такие вопросы за день не решаются.

– Еще как решаются! Он живет в Абердине, а не на Северном полюсе. – Дилан пригвоздила мать осуждающим взглядом. – Ты сказала ему, чтобы он не приезжал!

– Да.

По крайней мере, Джоан не стала ничего отрицать.

– Ты пережила ужасную травму, дочь. Тебе… тебе нужно время оправиться. Мы еще поговорим о твоем отце, обещаю. Но позже.

Несколько злых секунд она размышляла над словами матери. Сердце у нее быстро колотилось.

– Нет.

– Дилан…

Она не знала, как связаться с отцом: его номер был у нее в телефоне, а телефон она потеряла в поезде. Она выдержала взгляд Джоан, чтобы та не подумала, что она блефует. Секунды замедлили бег. Одна, две, три, четыре…

– Ладно, – процедила Джоан сквозь зубы, и сердце сразу взмыло к небесам. – Ладно, я ему позвоню. Но наедине ты с ним не увидишься. Я буду с тобой, и это не обсуждается.

– Хорошо.

Это и правда было хорошо. Дилан радовалась возможной встрече с отцом, и ей не терпелось с ним увидеться, но к радости примешивалась изрядная доля волнения. Повозившись с креслом, она отодвинулась в сторону, чтобы мать могла пройти. Джоан прошла мимо коляски, пытаясь сохранить остатки достоинства.

– Мам, – позвала ее Дилан.

Мать наклонила голову, но не обернулась.

– Спасибо.

Вздох. На сей раз мама повернулась. В ее глазах стояли слезы.

– Не за что, солнышко.

4

– Ты точно готова?

Тристан остановился напротив школьных ворот. Они загораживали проход, и орда школьников устремилась с тротуара на проезжую часть, чтобы обойти их с Дилан.

Дилан не ответила на его вопрос. Он подбадривающе сжал ее плечо.

– Ненавижу эту штуку, – пробормотала девушка, хлопнув ладонями по массивным колесам кресла. – Все на меня смотрят.

Все и правда смотрели, не таясь, изгибали шеи, чтобы разглядеть инвалида в кресле. Дилан отвечала хмурой гримасой на любопытные взгляды, пытаясь не обращать внимания на биение пульса и мерзкие тиски, сдавливающие грудь.

Джоан удивило, что дочь так быстро захотела в школу. Но на самом деле Дилан просто устала от матери: устала от ее суетливой заботы, от подозрительных взглядов, которые та бросала на Тристана, от того, как стремительно Джоан оказывалась в коридоре, стоило Тристану подойти к комнате Дилан. Она что, правда думает, что они станут предаваться страстной любви, пока правая нога Дилан до бедра закована в гипс, а левая – да и нижняя часть спины – вся в повязках и бинтах? Дилан необходимо было выбраться из дома. Куда угодно, да хоть в школу. По крайней мере, так она думала, пока не увидела уродливую бетонную махину гимназии. Ей вмиг вспомнились все причины, почему она ненавидела школу… во-первых, из-за непроходимых идиотов, которые готовы шею свернуть, лишь бы поглазеть на ее сломанную ногу. Правда, справедливости ради, глазели не только на нее.

– А ты готов? – спросила она.