Нарушенная заповедь

Ася подошла поближе, коснулась пальцами ткани. Это был бархат необычно глубокого ультрамаринового оттенка, отсыревший и кое-где взявшийся пятнами плесени.

– Пожалуй, лучше на полу, – согласилась она.

Для ночевки на снегу у них в арсенале имелись легкие, практически невесомые спальники. Через мгновенье Стас уже расстелил оба спальника, пододвинул столик, смахнув рукавом пыль, положил на столешницу пачку галет, поставил термос с чаем и две пластиковые кружки. Затем стащил ботинки, уселся, вытянув ноги, и застонал от удовольствия.

– Здорово-то как, Аська! Всего-то лыжи снял, а ощущение… – Он замолчал, подбирая слова, но, очевидно, приходящие на ум выражения были слишком слабы, чтобы передать состояние охватившего его восторга, поэтому он предпочел оставить слова при себе.

– Садись! – Стас приглашающе похлопал по спальнику. – Сейчас мы с тобой врежем по чайку! Врежем?

Молчание спутницы волновало Стаса. Не хотелось ему связываться с ней, ведь знал, что из всех знакомых баб Аська – самая неподходящая кандидатура. Мало того, что доходяга, так еще и мнительная до безобразия. Как что в башку взбредет или кто скажет что не то – считай, всё пропало. Вот как сейчас эта бабка с ее бреднями. Теперь будет всю ночь себя накручивать, и какой после этого с нее ходок? И так отстают от графика. А все Ритка! Асю возьмем, Асю! Вот и взяли. На фига, спрашивается? А ведь когда-то он был в нее влюблен. С третьего класса их дразнили женихом и невестой. И мать подливала масла в огонь. Асечка то да Асечка се, цветочек экзотический. Ага, цветочек! Агава бледно-зеленая, – Стас вспомнил любимый Асин цветок. – Вот Марго – на самом деле цветок. Редкостный. Из тех, что питаются доверчивыми мошками, прельщенными их красотой. Со Стасом они – одного поля ягода, а Ася…

Она продолжала стоять, будто статуя в греческом зале. Что бы такое сделать, чтобы она немного расслабилась? Способа у Стаса было всего два. Первый – накатить по соточке. Но сейчас это невозможно – спиртного он с собой не взял и теперь пожалел об этом. Придется воспользоваться вторым, благо для этого, как говорится, все под рукой.

Стас встал, подошел к своей спутнице и, приобняв ее за талию, осторожно усадил на спальник.

– Чаю? – улыбнулся он одной из самых обворожительных своих улыбок, устраиваясь рядом.

Она сосредоточенно кивнула и спросила:

– Как думаешь, это правда, насчет проклятия?

– Дурочка ты моя сентиментальная! – Стас обнял Асю, притянул к себе.

– Думаешь, она нас пугала? Но зачем?

Договорить она не смогла, губы Стаса прижались к ее губам, его рука скользнула ей за пазуху.

На мгновенье Ася застыла, не веря в происходящее, а потом попыталась оттолкнуть Стаса. Чувствуя сопротивление, он отбросил все свои учтивые манеры. Движения стали грубыми, руки, стягивающие комбинезон, казалось, сдирали кожу. Ася почувствовала, что задыхается. Извиваясь всем телом, она сумела высвободить одну руку. И вцепилась Стасу в волосы, пытаясь оттащить от себя.

– Дура, больно! – взвыл он.

Приток кислорода и радость от маленькой, но все-таки победы прибавили Асе сил, и, схватив первое, что попалось под руку, она изо всех сил ударила ухажера по голове. Раздался оглушительный хруст. «Боже, я проломила ему череп!» – с ужасом подумала Ася и зажмурилась.

– Чокнутая ты все-таки, Аська! – донесся до нее возмущенный голос Стаса. – Ты ведь когда-то этого хотела. Признайся! Хотела?

Трупы не ругаются, и Ася, открыв глаза, тупо уставилась на смятую пачку галет. Вспышка ярости потихоньку уходила, уступая место раскаянию. А если бы ей под руку попался термос? Ведь она могла убить Стаса!

Возмущенно сопя, Стас налил чаю, отобрал у Аси злосчастную пачку, вытащил две галетины, положил сверху на Асину кружку (как покойнику – отметила она) и шумно отхлебнул из своей. Разговаривать не хотелось. Кто ее знает, эту чокнутую, еще расскажет все Ритке. Но, бросив раздраженный взгляд на Асю, вцепившуюся в кружку, понял – не расскажет. А еще понял, что Марго заранее просчитала ситуацию, потому и подсунула ему сестричку. Знала, что она ничего такого не позволит. Вот змеиная семейка! Отхлебнув еще глоток чаю, Стас засунул в рот сразу две галетины и заглянул в пачку – все остальные от столкновения с его головой превратились в обломки. Выуживать их по одному было лень, поэтому Стас запрокинул голову и вытряхнул в рот содержимое пачки, запив все это хорошим глотком чая. Покончив с довольно скромным ужином, он влез в спальник и, демонстративно повернувшись к Асе спиной, оставил «родственницу» наедине с ее фантазиями.