НАРОДНОСТЬ, НАРОД, НАЦИЯ...

Сергей ГОРОДНИКОВ НАРОДНОСТЬ, НАРОД, НАЦИЯ...

ПРЕДИСЛОВИЕ

Признаки углубления общегосударственного кризиса в нынешней России множатся с каждым месяцем. Ухудшение экономического положения дел и разложение социальных отношений, социальных связей происходит непрерывно и так заметно, в особенности в среде молодёжи, что верхи режима диктатуры коммерческого интереса, космополитического по своей сути, теряют политическую уверенность в своих силах. Это заставляет их искать чуждые "чистому" идеологическому либерализму способы удерживать влияние на основные массы населения. Власть предержащим приходится делать неприятный и тревожный для многих из них вывод: сохранить либерально-космополитический режим не удастся без вовлечения в политику проявлений общественного самосознания государствообразующего народа, который они предпочитают называть структурообразующим. Они именно вынуждены уступать давлению обстоятельств. По образу действий пропагандистской машины прорежимных СМИ видно, с каким трудом, с какой неохотой, с какими внутренними раздорами, шажок за шажком, словно они ступают по минному полю, им приходится признавать существенность подъёма русского самосознания для удержания политической устойчивости в стране.

Обслуживающий коммерческий интерес либерализм, будучи принципиальным противником идеи независимого от влияния мирового спекулятивного капитала государства, боится действительного укрепления государств через рост общественной сознательности и общественной самоорганизации государствообразующих этносов, что он доказывал всегда и везде в течение последних столетий. В конкретном случае с нынешней Россией он боится роста государственнического самосознания русских, которое представляет опасность для политических основ режима, для всего господствующего класса, каким тот сложился за короткое время после начала буржуазной революции в 1989году. Сейчас власть предержащим в России приходится решать не простую задачу. С одной стороны, искать способы укрепления защищающей их интересы собственности власти, что нельзя сделать без уступок патриотическим чувствам и настроениям государствообразующего этноса, то есть русских, которые встревожены вовсе не их проблемами, а происходящим распадом промышленной и военной мощи страны. А с другой стороны, подлаживать идущий от них, сверху, официозный патриотизм под космополитический либерализм, под либеральную конституцию режима. Достигается это прямо-таки иезуитскими вывертами, - русских сверху призывают к возрождению патриотических чувств, к жертвам ради России, ради либерального(sic!) государства, но при этом их настойчиво отчуждают от представлений о прямой связи своего исторического бытия с развитием государства, не позволяя допускать и мысли, что Россия их собственное государство. В официозных средствах массовой информации, в выступлениях уполномоченных на это чиновников ни разу не проскальзывает выражение "государствообразующий этнос"; русским, в лучшем случае, разрешается быть лишь "структурообразующим этносом" в пределах подчинённой либеральным свободам и правам человека идеологии имперского патриотизма.

Постепенно примиряясь с необходимостью использовать народный имперский патриотизм и православие, как традиционную мировоззренческую основу такого патриотизма, либералы на опыте убеждаются, что народный патриотизм не так страшен, как они его себе представляли. У многих из них вызывает облегчение тот очевидный для русского теоретического национализма факт, что ни патриотизм, ни православие больше не являются подлинными идеологическими и политическими противниками режима, что они не способны возродить у русских самостоятельную волю к борьбе за политическую власть в стране. И одновременно, составляющие режим политические силы, при каждом удобном случае выказывают враждебность на грани истерики к малейшим проявлениям русского мелкобуржуазного национализма, выдавая тем самым свою тревогу по поводу его неуклонного развития и своей неспособности его контролировать. Политическое наитие не подводит либералов, – русский народный патриотизм и русский городской национализм, действительно, ни одно и то же.