Народ, или Когда-то мы были дельфинами

— Отлично, капитан! Я впечатлён. К сожалению, об этом подумали до нас. В Хартии вольностей есть подпункт, специальная оговорка, что земля Англии, на которую ступает наследник, должна быть прикреплена к собственно Англии. Мы можем объявить наследника престола за границей — можем даже короновать его, если нужно, — но для полной ратификации он должен прибыть в Англию в установленный срок.

— Простите, мистер Блэк, мне казалось, что я хорошо знаю Великую хартию вольностей, но я никогда не слышал об этих условиях, — произнёс сэр Джеффри.

— Всё правильно, сэр, — терпеливо ответил Джентльмен Последней Надежды. — Это потому, что они из окончательной версии. Бароны и подписаться-то едва умели — думаете, они смогли бы разработать набор разумных правил для управления огромной страной до скончания века? Их секретари составили полную, действующую Хартию месяцем позже. Она в семьдесят раз длиннее, зато в ней всё предусмотрено. К сожалению, у французов тоже есть копия.

— Почему? — спросил капитан.

На пристань въехала ещё одна карета. Она выглядела дорого, и на дверях был нарисован герб.

— Потому, капитан, что если вы не преуспеете, вполне возможно, что королём Англии станет француз, — ответил мистер Блэк.

— Что?! — заорал капитан, отвлекаясь от прибывшей кареты. — Этого никто не потерпит!

— Французы — очаровательные люди, — торопливо замахал руками сэр Джеффри. — Наши союзники в той неприятной крымской истории, и всё такое, но…

— О, на этот счёт у нас с французским правительством полное согласие, и мыслим мы в одном ключе, — сказал мистер Блэк. — Менее всего они хотели бы видеть француза на троне — любом троне, любой страны. Наши галльские братья этого не потерпят.

— Однако во Франции есть и те, кто придерживается иного мнения. Поэтому мы считаем, что для всех будет лучше, если нового монарха удастся привезти в Англию как можно скорее, поднимая при этом как можно меньше шума.

— Они и своего последнего короля убили! — продолжал капитан Сэмсон, не желая, чтобы такой добротный гнев пропал понапрасну. — Мой отец сражался против них при Трафальгаре! Нет, сэр, мы этого не потерпим, ни за что! Я говорю от лица всей команды, сэр! Мы снова побьём этот рекорд, сэр, и на пути туда, и на пути обратно!

Он огляделся в поисках сэра Джеффри, но тот уже сбежал по сходням на берег и суетился вокруг двух вышедших из кареты особ, закутанных в вуали.

— Это… дамы? — спросил капитан, когда они вспорхнули на борт «Катти Рен» и прошествовали мимо, словно капитан вообще не заслуживал внимания.

Мистер Блэк отряхнул от снега собственную вуаль.

— Та, что поменьше ростом, — горничная. Она, полагаю, женщина. Та, что повыше, вокруг которой так вьётся ваш председатель, — держательница крупного пакета акций вашей корабельной компании и, что гораздо важнее, мать наследника престола. Она действительно дама, хотя, по моему ограниченному опыту общения с ней, она к тому же нечто среднее между Боадицеей, но без боевой колесницы, Катериной Медичи без отравленных колец и Аттилой-гунном, но без его чувства юмора. Не садитесь играть с ней в карты — она плутует, как миссисипский шулер. Запирайте от неё шерри. Делайте, что она говорит, и тогда мы, может быть, выживем.

— Острый язык, а?

— Как бритва, капитан. А вот более радостные вести: по пути мы можем нагнать дочь наследника. Она поехала к отцу — к счастью, задолго до того, как разразилась эпидемия. Сегодня она должна отплыть из Кейптауна на шхуне «Милая Джуди», которая идёт в Порт-Мерсию через порт Адвент. Капитаном там Натан Роберте. Вы, кажется, его знаете.

— Что, старый Робертс-Аллилуйя? Он ещё не отдал концы? Он отличный капитан, один из лучших, да и «Милая Джуди» отличное судно. Так что девочка в хороших руках. — Капитан улыбнулся. — Надеюсь только, что она любит гимны. Интересно, старик Роберте по-прежнему разрешает команде ругаться только в бочонок воды, стоящий на корме?

— Набожный человек? — спросил мистер Блэк по пути в тепло кают-компании.

— Самую чуточку, сэр, самую чуточку.

— И насколько же велика эта «чуточка» у капитана Робертса?

Капитан Сэмсон усмехнулся.

— Примерно с Иерусалим…

На другом конце света море пылало, ветер выл и ревущая тьма была над бездною.[1]

Чтобы складывать гимны на ходу, нужно быть незаурядным человеком, но именно таков был капитан Роберте. Он знал все до единого гимны в «Сборнике старинных и современных песнопений» и, стоя на вахте, всегда распевал их ревностно и громко, что и послужило одной из причин мятежа.

А сейчас близился конец света, небеса на рассвете потемнели, с неба падал апокалиптический огненный дождь, поджигая такелаж, капитан Роберте привязал себя к штурвалу, море вздымалось под ним, и он чувствовал, как «Милая Джуди» взлетает в небеса, словно подхваченная некой всемогущей рукой.

Грохотал гром, сверкала молния. Град барабанил по зюйдвестке капитана. Огни святого Эльма засияли на верхушках мачт, а затем затрещали на бороде самого капитана, когда он запел красивым, глубоким баритоном.