Народ

- … она дала мне еду, - продолжил Мау. – А потом она дала мне пистолет, чтобы помочь развести огонь. Хотя была напугана и одинока. Не смотря на это, ей хватило разума и присутствия духа убрать из пистолета летящий и убивающий маленький шарик, чтобы я случайно не поранился. Она даже пригласила меня на "Свит Джуди" и угостила чудесными печеньями со вкусом омара. Вы все знаете девушку-привидение.

Она подняла взгляд. Все смотрели на неё. Мау встал и вышел в центр круга.

- Эти люди были иными, - объявил он. – И девушка-привидение знала, как работают их мозги. Они не стали бы петь пивную песню, потому что считали нас животными, и считали ниже своего достоинства петь песни животных. Это она тоже знала. – Он оглядел лица островитян. – Девушка-привидение считает, что убила того человека. Верно ли это? Вам решать.

Дафна попыталась понять, что было сказано дальше, но все заговорили одновременно, и, поскольку все говорили разом, каждый старался говорить во весь голос. Но что-то происходило. Маленькие диалоги становились всё громче, слова перелетали от одного островитянина к другому, по всему кругу. "Чем бы всё не закончилось, - подумала она, - вряд ли это будет какое-то одно слово". Пилу принялся обходить круг, присаживаясь там и здесь, участвуя в беседе, а потом продвигаясь дальше.

Никто не голосовал, поднимая руку вверх, но, подумала она, не так ли всё происходило в древних Афинах? Чистая демократия. Люди не голосуют, они высказываются.

Люди явно приняли какое-то решение. Пилу завершил последнюю беседу и вышел в центр круга. Он кивнул Мау и начал свою речь:

- Человек, который убивает жреца, или убивает старика просто ради развлечения, или стреляет в дельфина…- по кругу пронёсся дружный стон возмущения, - …не человек вовсе. Мы думаем, это был демон в человеческом обличье. Девушка-привидение не убивала его, потому что он был уже мёртв.

Мау поднёс руки ко рту и закричал:

- Все согласны?

Раздался одобрительный шум.

- Хорошо. – Он опустил ладони и повысил голос. – Нам нужно достроить ограду против свиней, принести ещё больше досок с "Джуди" и доплести рыболовную сеть!

Круг распался и люди начали расходиться по своим делам. Никто не стучал по столу деревянным молотком и никто не облачался в судейскую мантию. Они просто без лишней суеты сделали то, что нужно было сделать, а теперь, ну, изгородь против свиней ведь сама собой не построится, верно?

- Этого ты хотела? – спросил Мау.

- Извини? Что? – она даже не заметила, как он подошел к ней. – Ах, да. Гм, да. Спасибо. Очень хороший был, гм, суд. – сказала она. - А ты что думаешь?

- Я думаю, решение принято и больше говорить здесь не о чем, - резко ответил Мау. – Я думаю, тот человек привёл с собой Локачу, и его пистолеты хорошо послужили богу смерти. Но Локача чужд благодарности. Он не слуга никому.

Глава 12

Политика и Пушки

Мау присел на божий якорь.

- Где сейчас Кокс, как думаешь?

- Изо всех сил надеюсь, что волна утопила его! – воскликнула Дафна. – Нехорошо так говорить, но я ничего не могу поделать с собой.

- Ты боишься, что это не так, - сказал Мау отнюдь не вопросительным тоном.

- Верно. Думаю, обычной волной, даже очень большой, такого негодяя не утопишь. Ха, Фокслип сказал, что убил Кокса. Просто наврал, чтобы похвастаться, я уверена. А вот Полгрэйв сказал другое – будто бы у Кокса завелись дружки-каннибалы. Такое возможно?

- Не знаю. Разбойники убивают ради черепов и ради славы. А Кокс, по твоим словам, убивает вообще без причины. Он убивает всё живое просто потому, что оно живое. Словно какое-то чудовище из дурного сна. Думаю, Разбойники просто не будут знать, что с ним делать.

- Может, суп? – предложила Дафна.

- Сомневаюсь, - ответил Мау. – Каннибалы очень разборчивы в еде. Съев Мило, они получат силу. Съев Пилу – красноречие. Съев меня… расстройство желудка. Но кто захочет съесть сумасшедшего?

Дафна содрогнулась.

- Ну и ладно, значит, им не захочется съесть и меня!

- Нет, женщин они не едят, - утешил её Мау.

- Какие джентльмены!

- Они скормят тебя своим женщинам, чтобы те тоже стали красивыми.

Повисла одна из тех внезапных пауз в разговоре, которые холодны, как лёд и одновременно накалены до предела. Она была наполнена беззвучными словами, теми, которые не должны быть произнесены, или должны, но в другое время, или в это время, но другим способом, или должны быть сказаны, но не могут, и поэтому звучат-не-звучат бесконечно, пока, наконец, что-то не будет произнесено вслух…