Наркоза не будет!

Во дворе, за зданием кинотеатра, в котором случилось явление Дьявола, магическим образом возникли качели. Коша уселась в них, раскачалась до предела, и с ней произошла не менее магическая вещь. Посредине, в самом низу траектории качелей находилась точка, которая отделяла одну Кошу от Коши другой. Сзади, где-то за затылком, находилась гадостная ипостась, а впереди — некое идеальное создание, которым она, вероятно, хотела бы быть.

Коша моталась из одной в другую с полчаса, пытаясь понять — где между ними она настоящая. «Ложноножки Я» — так назвала она эти ипостаси. Просто ей понравилось слово «ложноножки». Оно было какое-то такое, что можно их безопасно отсечь. Удалить. И не умереть. Надо запомнить, отметила она для себя.

Кошу замутило, и она соскочила с качелей, целясь в идеальную ипостась. И уже на лету подумала, что хорошо бы впрыгнуть в эту идеальную ипостась, а все остальное оставить тут, на этих качелях.

Земля силой надвинулась на нее и остановилась, слегка покачиваясь у лица.

Кто-то сказал в голове: «Ничего не удерживай!» Желудок тоскливо сжался и выплеснул на землю отчаяние, тоску и разочарование. Отался равнодушный покой. Коша отползла к скамейке и с трудом на нее улеглась.

Небо мотнулось и потянуло Кошу в свою бездну. Она закрыла в глаза, потому что желудок опять что-то нехорошо сжало. Раздались голоса, появились лица и целая толпа, наперебой выкрикивая разные слова, стараясь выдернуть и привлечь к себе, накинулась на нее в ее запутавшемся мозгу.

Снаружи наоборот — наступила влажная тишина.

«Мы всю жизнь живем на лестнице в Исакии, как мокрицы на окружности тарелки.» — прозвучало в голове. Сознание вернулось.

— Вначале было слово… — пробормотала Коша.

Она потрясла головой, расправила изможденные члены и, шатаясь, побрела в помещение дискотеки.

Череп потерялся.

«Мастер игры,» — вспомнила Коша странное название.

Она вышла наружу окончательно и направилась прочь.

Утро свеже брело по тротуарам громкими отчетливыми шагами. Влажная пудра дождя. Коша почувствовала, что скоро осень. Вскочила в простывший пустой первый трамвай. И ощущение еще не случившегося будущего наполнило ее печалью.

Прислонилась лбом к холодному стеклу и стала бормотать невесть откуда появляющиеся строчки. Слова, словно мантра, окружали ее призрачной стеной, не давая пространству прикоснуться.

В конце проспекта
Лишь вода и небо.
А лето тихо
собирает вещи
А мы куда-то
Бесконечно едем
Не зная сами,
Что все время ищем.
Едем в трамвае
Как море качаясь
Мы не давали
Себе обещаний.
Не наглядеться.
Не надышаться.
Вот бы все время.
Так и качаться.
И я не верю,
что с тобой расстанусь.
Мы друг для друга,
Как огонь и ветер.
Я наизусть
запомнить все стараюсь.
Я навсегда
В себе оставлю это.*

Коша карябала текст в маленьком потертом блокнотике, сладостно, но уже как-то отстранено, вспоминая Рината. Она уже знала, что эти стихи — не про него. Когда-то скоро она будет бесконечно долго ездить в пустых трамваях И кого-то другого, но не Рината, вспоминать с огромной невыносимой печалью.

В районе восьмой линии в раскрытую дверь вскарабкался колченогий старикашка с гроздью медалей на помятом пиджаке и с палкой в крючковатых пальцах правой руки. Он направился через весь вагон прямо к Коше. Она испугалась, потому что не понимала, что происходит. Зачем этот человек идет прямо к ней? Разве ему мало сидений в пустом, абсолютно пустом, скрипящем вагоне.

Дедок ткнул ее палкой в плечо и жестом показал, что она должна сойти с сидения.

— Дед! Тебе что? Мало целого вагона? — удивилась Коша, потирая ушибленное место.

— Бзди! Уродина злососучая!

От удивления она задумалась, и защищаясь от палки рукой, встала.

Дедок огрел еще раз вслед по спине и уселся на ее место.

Растерянная Коша замерла в раздумьях, пытаясь понять, почему так произошло, и в чем состоит зло, совершенное ею. В том ли ее вина, что она нарушила некие правила? В том ли ее вина, что на нее просто свалили чью-то вину? В том ли ее вина, что она рождена быть виноватой?

Через две остановки, она с праведным возмущением осознала, что старик просто мудак, а она — хорошая девочка. И такая мысль пришла ей едва ли не впервые в жизни. Она обрадовалась этой мысли, стала думать ее дальше и пришла к выводу, что вообще, слишком много в мире мудаков, которые убеждают в своей правомочности только тем, что сами в нее верят. А остальным пытаются внушить, что они — дерьмо!

Но какое у них право?

И чем их право лучше ее, Кошиного, права?

Чтобы восстановить равновесие мира, Коша решила долбануть паскудника по голове чем-нибудь тяжелым и выбежать на ближайшей остановке. В ней не было зла! Она просто хотела инь сделать равным яню. В круге должно быть равновесие — тогда мир будет правильным!