Наркоза не будет

- Да... Ничего особенного. Привыкнут... Люди ко всему привыкают. Честно говоря, меня волнует больше, как жить дальше... У нас совсем нет денег.

Коша горестно вздохнула.

Муся опустила голову и смотрела, как тень от сандалии наползает на мелкие светлые камешки. Они горохом перекатывались под кожаными подошвами.

- Как-нибудь будем... Может, у тебя купят картины. Мне так нравятся твои последние работы... Честно говоря, даже жаль с ними расставаться. Они какие-то волшебные...

- Эх-х-х... - вздохнула Коша. - А что делать? Писателем быть проще или певцом. Один раз сочинил и продавай всю жизнь... А художник... Да уж!

- Может, я куда-то устроюсь... Тетя ищет мне место... Ищет! - грустно сказала Муся. - Может быть, на той неделе. Тогда мы уже не погуляем так. Я буду работать целыми днями.

- Тебе хоть будут платить! - махнула Коша рукой.

Так они достигли восьмой линии. Возле станции метро происходила оживленная торговая жизнь. Вобла, сигареты, пиво, газеты, фрукты. Бомжи сновали между людей собирая пустые бутылки.

- Муся! Мы должны что-то украсть! - вдруг ни с того, ни с сего объявила Коша.

Она остервенело рубанула воздух. Бабка, ковылявшая впереди, испуганно оглянулась и прибавила шагу.

- Ты о чем? - Муся с удивлением напрягла мысли.

- Ну понимаешь, мы же должны как-то жить... - Коша почесала кончик носа. - Есть, пить, одеваться и все такое... Делать мы ничего не умеем, значит нам надо просто где-то взять денег. Или обмануть кого-нибудь. Если мне не хотят платить деньги за картины, я имею право взять их где-нибудь в другом месте! У того же Валентина! Только так, что он об этом не узнает.

- А как?

- Ну мы можем ему назначить стрелку, пойти с ним в кабак и все такое. А потом украсть у него деньги и убежать.

- Да? - Муся задумалась. - А если он нас поймает?

- Ну... - Коша развела руками. - Типа... тогда нам будет звездец. А мы что-нибудь придумаем, чтобы он не узнал, что это мы. Есть какое-то вещество, которое напрочь отбивает память. Он не сможет нас сдать. Или поймать. Какой-то клофелин...

- А... Пустое, - Муся махнула рукой. - Мы не можем ничего сделать. Мы ни на что не годимся. Ни на что. Может быть, пойдем к Зыскину?

Коша опустила голову, раздумывая, как бы так убедить подругу совершить какое-либо действие.

- Муся! Нет никакого смысла говорить, на что мы годимся, потому что мы еще ничего не сделали, чтобы это узнать. Мы должны... - тут она наклонилась и обрадовано сказала. - О! Я нашла денег еще на пару "трешек"...

Она подняла с земли банкноту.

(Рита)

- Пиво?- сама себя спросила Рита и кивнула головой. - Пиво! Но как? Пикассо? Пикассо... Почему бы и нет?

Она отложила тетрадку и отправилась искать ночного знакомого. Почему Рита не поехала в Москву? Потому. Она не была уверенна, что это правильный шаг. Она даже не была уверенна, что ей стоит показываться в Шереметьево и садиться в самолет. Эта компания - Лоер и иже с ним - очень ее беспокоила. Иногда так бывает. Еще ничего толком не знаешь, но какое-то наитие удерживает тебя от спешки. Так и Рита. Она понимала прекрасно, что общага на Опочинина - то место, где ее никто не будет искать. А потом... Потом само как-то все устроится. Жизнь подскажет. Она, бывает, подсказывает куда поворачивать.

Итак. Пикассо.

Тот оказался в своей, загаженной бычками комнате. Художник мрачно смотрел на криво натянутый холст и время от времени окунал в краску кисть. На холсте было изображено два человека с букетами масочек в руках. Собственных лиц их не было видно, а масочки изображали полный набор основных эмоций. Интересно, подумала Рита Танк. Подумала она, видно, вслух, потому что парень оглянулся.

- А... Привет, - неопределенно протянул он. - А водка кончилась.

- Хочешь пива? - прямо спросила Рита.

На лице художника промелькнула радость, и он с готовностью подскочил.

- Сходить? Ага?

- Ага... - Рита протянула ему купюру. - Я тут подожду. Можно?

Днем Пикассо не вызывал у нее ночной брезгливости. Она даже заметила, что в его работах есть какая-то мрачноватая прелесть. И то, что он не был дураком - это факт. Но он был придурком. Это тоже факт.

- Да... - ответил художник, торопливо натягивая кожанную куртку.- Что взять-то? "Трешечку" ?

- Ее, проклятую!

Пикассо выбежал из комнаты.

Рита опустилась на стул перед холстом и, увидев вчерашнюю пачку графики, взяла в руки. Теперь ее не интересовали декадентские изгибы обнаженки.

Она нашла изображение человека с лысой головой и черными звездами вместо глаз, и снова внимательно рассмотрела его. Несомненно, это было лицо профессора Легиона. Во всяком случае, портрет очень напоминал лицо убитого из криминальной передачи. Теперь она была точно уверенна, что если Коша и сошла с ума, то - не одна.

Рита достала из кармана тетрадку и открыла на следующей странице.

ЕВГЕНИЙ. ДУБЛЬ ДВА.

(Коша)

Свет проник сквозь ресницы. Стук в окно. Он стоял полный решимости, натянутый - как струна; обнаженный - как меч; беззащитный - как улитка без панциря. Коше стало стыдно, что она избила его. Жестом пригласив глухонемого в комнату, она оставила его, а сама пошла умываться.