Наркомы страха

Показаниями почти всех арестованных председатель ЦИК Аджарии Лордкипанидзе Зекерий изобличается в том, что он является руководителем этой контрреволюционной организации и связан с турецким консулом в Батуми и турецкой разведкой. Прошу санкционировать его арест. В настоящее время Лордкипанидзе находится под наблюдением для предотвращения возможного бегства за границу. В ближайшие дни представлю кандидатуру аджарца на пост председателя ЦИК Аджарии». Сталин оставил резолюцию: «Т. Берия! ЦК санкционирует арест Лордкипанидзе». Ясно, что ни с каким ЦК он не советовался, а единолично решил судьбу несчастного Зекерия, который ни с какой разведкой связан не был, а от аджарских эмигрантов мог ждать только смерти. Но она настигла Лордкипанидзе от рук «своих».

«Оттепель» на Лубянке

В августе 1938-го Лаврентия Павловича назначили первым заместителем наркома внутренних дел СССР Н. И. Ежова, вместо М. П. Фриновского. В покаянном письме Сталину в конце ноября Николай Иванович вспоминал, как Фриновский советовал: «Держать крепко вожжи в руках. Не хандрить, а взяться крепко за аппарат, чтобы он не двоил между т. Берия и мной (Ежовым. — Б. С.). Не допускать людей т. Берия в аппарат». Фриновский в начале 30-х работал председателем ГПУ Азербайджана и часто конфликтовал с главой Закавказского ГПУ Берией. Теперь Михаил Петрович предупреждал Ежова, какой это опасный враг. Но их судьба уже была решена Сталиным…

26 ноября Лаврентий Павлович в качестве уже главы НКВД подписал приказ о порядке осуществления постановления от 17 ноября. В рамках этого приказа из тюрем было освобождено немало арестованных, осужденных на основании выбитых следователями признаний, а также многие из тех, кто так и не признал свою вину.

В 1939 году Берия издал ряд приказов о снятии с должностей и предании суду работников НКВД, виновных в фальсификации уголовных дел. 9 ноября появился приказ «О недостатках в следственной работе органов НКВД», предписывавший освободить из-под стражи всех незаконно арестованных и установить строгий контроль за соблюдением уголовно-процессуальных норм. Разумеется, репрессии не коснулись бериевских выдвиженцев, до этого активно участвовавших в проведении «ежовшины», — братьев Амаяка и Богдана Кобуловых, занявших ответственные посты на Украине и в Москве, С. А. Гоглидзе, ставшего главой Ленинградского НКВД, нового наркома внутренних дел Грузии А. Н. Рапавы, В. Н. Меркулова, утвержденного первым заместителем Лаврентия Павловича и начальником Главного управления государственной безопасности, а с января 1941-го — наркомом государственной безопасности СССР, П. Я. Мешика, назначенного помощником начальника следственной части НКВД СССР, а позднее — руководителем украинских чекистов, В. Г. Деканозова, отныне начальника иностранного отдела НКВД, и некоторых других, работавших вместе с Берией в Закавказье. Сам Лаврентий Павлович после XVIII съезда партии в марте 1939 года был избран кандидатом в члены Политбюро.

Точные данные о числе освобожденных из тюрем в 1938–1941 годах, во времена «бериевской оттепели», до сих пор не опубликованы, равно как и сведения о числе арестованных в этот же период по политическим обвинениям. Серго Берия полагает, что первых насчитывалось 750–800 тысяч, вторых — 20–25 тысяч. В точности этих цифр позволительно усомниться. По данным МВД, с 1 января 1939 года по 1 января 1941 года численность «контрреволюционеров», находившихся в исправительно-трудовых лагерях, сократилась только на 34 тысячи человек. До этого за один только 1938 год она возросла почти в два с половиной раза — с 185 до 454 тысяч. Число заключенных в тюрьмах сначала тоже уменьшилось — с января по сентябрь 1939-го с 351 до 178 тысяч. Зато уже с сентября вновь стало расти: пошел поток арестованных с «освобожденных территорий» — Западной Украины и Западной Белоруссии, а позднее — Прибалтики и Бессарабии. Кроме того, с лета 1940-го в тюрьмы помещали заключенных на срок от двух до четырех месяцев за опоздание на работу, выпуск недоброкачественной продукции, прогулы и т. п.