Нарисуй мне в небе солнце (СИ)

Её слова достигли цели. Яр совсем стушевался, сник и вдруг в дверях увидел одновременно входивших в палату отца и мужа матери, Дмитрия. Ему стало легче дышать, как утопающему, которого вытолкнула на поверхность неведомая сила. Если бы не мать, он, наверно бы, заплакал. Слёзы стояли в горле. В этот момент Яр окончательно понял, что женщина, сидящая рядом с его кроватью, вовсе не мать. Как-то, разговаривая с Дашей, отец в сердцах назвал её «холодной, расчётливой сучкой», а ведь он никогда не употреблял в разговоре бранных слов. Теперь самому Яру хотелось сказать эти же слова ей в лицо. Нет, эта женщина матерью называться не может. Яр готов был уже высказать всё, что думает о ней. Прогнать раз и навсегда, но побоялся, что голос будет дрожать. А слабым перед ней выглядеть он не хотел. И видеть её тоже больше не хотел. Никогда!

А отец с Дмитрием усмехались и переглядывались, как два давних друга.

— Представляешь, Дима, насколько у нас с тобой душевная и любящая жена. Вот повезло-то! Как повезло! — с ухмылкой говорил он Дмитрию.

— Да уж, слова приличные подобрать трудно, чтоб эмоции выразить, — качая головой, отвечал тот.

Заметив, что бутылка и стакан на тумбочке пусты, отец спросил:

— Сынок, воды налить или компота? Бутылка пустая, ну что за дела? Почему сестру не попросил другую достать?

В его глазах были только тепло, забота и настоящая любовь.

— Да я уснул, папа, — принялся оправдываться Ярослав. — Ну что дёргать сестричку без повода, ей и так беготни хватает.

Дмитрий, наблюдая всю сцену, лишь качал головой.

— А мать любящая про воду и не подумала. Так, Лара? — В его голосе сквозил сарказм.

— Ты вообще как тут оказался? — Она недоумевала, всем видом показывая разочарование.

— Ты позвонила, сообщила, что едешь к Яру. Дай, думаю, проведаю парня и заодно тебя домой заберу. Вот и приехал, на стоянке с Андреем столкнулся, поднялись вместе. Разговор мы ваш слышали, может, и не весь, но то, что надо было услышать, — услышали. Проиграла ты. Пойдём домой, Лариса. Костик ждёт. Дома поговорим. Пора все точки над «i» ставить.

Она смотрела на мужа затравленно, подобострастно — ни Яр, ни Андрей её никогда не видели такой.

— Ты не заберёшь у меня Костю, ты не посмеешь! — практически шипела она.

— Он сам решил остаться со мной после развода и своё решение уже озвучил моему адвокату. Думаешь, я просто так ждал его двенадцатилетия и не разводился с тобой? Может быть, мне и в министерстве о твоём несоответствии занимаемой должности вопрос поднять? О злоупотреблении служебным положением? Вон пример с усыновлением яркий какой. Так как, Лара?

— Унизить меня хочешь? С Лерой переспал тоже для этого? — Она кусалась как могла, стараясь вернуться к облику невинной жертвы.

— Я с ней не спал, хотя она очень этого хотела, тебе дуре показал, кого пригрела. Вы ж одинаковые с ней. Ничего святого, только вперёд по головам. Вставай, пошли отсюда.

В дверях он обернулся.

— Ребята, помните — я вам не чужой, и всегда рад помочь. А Котька — брат твой, Ярка, хочешь ты или нет. Давай вместе из него человека делать.

* * *

Яр выпил стакан воды залпом, затем откинулся на подушку и закрыл глаза.

— Спать будешь? — участливо поинтересовался отец.

— Не, пап, думаю. И знаешь о чём? Ты решил усыновить Андрейку, чтобы этого не сделал я? Ну, как бы оградить меня пытаешься, так?

— Нет, дело не в этом, хотя первый раз я ехал проведать его по твоей просьбе. Взял на руки, он прижался ко мне доверчиво так, и меня как переклинило. Можешь ревновать, сын, но я его просто люблю. Не больше и не меньше, чем остальных своих детей. Думаю о нём, переживаю. Звоню в дом малютки ежедневно. Дарья моя тоже его полюбила, я же вижу, чувствую. Адвокат говорит, что надо оформлять опеку, а через год-другой — усыновление. Он уже занимается этим вопросом. Найти бы маманю его, но полиция дело закрыла, говорят уехала она из Солнечногорска в Москву. А тут искать человека — как иголку в стоге сена. Но мы ищем.

Часть 34

Отец заставил Яра поесть, убрал посуду и засел за свои дела, поставив ноутбук на колени. Очки надел. Яр его первый раз в очках видел. Расстроился. Спросить бы… Да что спрашивать, и так всё понятно — возраст. Только очень жаль. Да, жаль, что время уходит. Да что время — сама жизнь, год за годом. Стало почему-то страшно и очень грустно. А ещё обвиняющие слова матери не шли из головы. Подвёл он отца. Сильно подвёл. У него действительно учиться надо и не только профессии, а всему — благородству, стойкости, тактичности, человеколюбию.

Первый раз за всё время он пожалел, что уехал в другой город. Ведь постоянно не хватает ему отцовских советов, его любви, тепла, взглядов — иногда укоризненных, а другой раз одобрительных. Всё-таки за эти мысли матери спасибо сказать можно бы. Только не хочется. Вообще видеть её больше никогда не хочется.