Во время этого процесса ваши тонкие беспокоящие эмоции никуда не деваются; со временем они проявляются снова и захватывают всё ваше существо. А почему бы им так не сделать? Все существа находятся в плену беспокоящих эмоций; все, кроме тех, кто достиг стабильности в недвойственном осознавании. Только мгновения пробуждённого состояния не попадают в сети эмоций-заблуждений. Недвойственное осознавание — наиболее действенный путь, но практика-материалиста это не устраивает. Ему нужны изменённые состояния, особенные ощущения, необычные сны. Когда такое происходит, он поздравляет себя с успехом: «Великолепно! Вот теперь всё по-настоящему!». Такова слабость человеческой природы.
Мой коренной гуру Самтен Гьяцо сказал однажды: «У меня никогда не было необычайных переживаний. Чем старше я становлюсь, тем сильнее моя уверенность в подлинности Дхармы. Я убеждён в истине трёх кай. В восемь лет я увидел суть ума и с тех пор никогда не покидал её. Иногда я более усерден, иногда — менее, но по большей части я придерживаюсь практики сути ума». Только один раз я слышал от него такие слова; больше он ни разу не обсуждал такие личные вопросы.
В то же время Самтен Гьяцо был настолько развитым и образованным, настолько внимательным к каждой детали, настолько умелым во всём, за что он брался, настолько надёжным, что люди относились к нему, как к самому Марпе Переводчику. Самтен Гьяцо был настолько точен во всём, что, если он давал вам своё слово по поводу чего-то, можно было быть уверенным, что он не забудет об этом. Таким он был человеком; на него всегда можно было положиться.
Глаза его горели удивительно ярко: иногда — как огонь свечи, иногда — как яркие глаза котёнка. Когда вы оказывались рядом с ним, создавалось ощущение, что он видит всю вашу внутреннюю суть, все самые потаённые секреты. Так или иначе, он был скрупулёзно внимателен ко всем своим повседневным делам, как духовным, так и мирским. Он никогда не становился в позу, никогда не напускал на себя вид «высокореализованного». Таких в Тибете и без того было предостаточно — людей, никогда не опускавших пустого, остекленевшего взгляда к земле и любивших произносить фразы типа: «Все дхармы сансары и нирваны — великое равенство!». (Ринпоче смеётся). На самом деле, какой толк в подобных претензиях?!
Как вы сами видите, вполне возможно потерять поведение, увлёкшись воззрением. Возможно и другое — потерять воззрение, увлёкшись поведением. Заботиться об остальных, помогать им лекарствами и образованием — определённо доброе дело. Однако им нужно заниматься с отношением Четырёх Безмерных, безо всяких эгоистических целей заработать себе таким путём славу или уважение и без мыслей: «Я делаю добро! Я помогаю другим!». Делать что-то, исходя из Четырёх Безмерных, означает создавать добродетельную карму общего обусловленного типа. Помогать другим из чистых побуждений, не думая о себе, — лучший вид обусловленной добродетели; это воистину великолепно!
Необусловленная добродетель, с другой стороны, — это тренировка в пробужденности, свободной от мыслей. Многие спрашивают: «Каким образом сидение в медитации может помочь другим? Было бы лучше пойти и накормить их, оказать им медицинскую помощь и построить им школы». Бывает, что людям хочется сделать что-нибудь для других, хотя они ещё сами ничего не достигли. Помогать другим — безусловно доброе дело, и это может принести некоторую пользу. Вы, конечно, создаёте хорошую карму, помогая другим, но такие альтруистические поступки необязательно означают, что вы будете освобождены. А только после освобождения вы сможет те принести неизмеримую пользу всем существам.
Самой важной техникой для того, чтобы избежать всех ловушек на пути, является знание и вера в Дхарму. «Знание» означает: изучая и понимая учения, научиться разбираться в том, что истинно, а что — нет. Истинным знанием, однако, тем знанием, ради приобретения которого нужно прилагать усердие, является понимание воззрения. Воззрение, медитация, поведение и плод — все зависят от воззрения. Усердие в медитации имеет отношение к стадии развития, а усердие в поведении — это тренировка бодхисаттвы.