Нариманов

Если есть в вас человеческое стремление к свободе, то не оставайтесь посторонними зрителями, присоединяйтесь к нам! Собирайтесь смело под сень красного знамени политической свободы! Становитесь, товарищи, на путь освобождения!

…Произвол царя растет — долой самодержавие!

Бакинский комитет социал-демократов».

Нариманов не мог знать, что перехваченный бакинскими жандармами экземпляр обращения доставляют главноначальствующему гражданской частью на Кавказе князю Голицыну. Князь прячет прокламацию в свой сейф. За малым листком бумаги с не очень четким шрифтом кроется грозная сила пробуждающегося сознания угнетенных. В Баку вице-губернатор своими глазами видел, как рабочий-татарин нес кусок кумача с надписью огромными буквами: «Пролетарии всех национальностей, объединяйтесь!»

Поразмыслив, главноначальствующий решает, что всего лучше опасную листовку переправить с фельдъегерем в Санкт-Петербург всесильному другу, министру внутренних дел Плеве. В выражениях самых уважительных просит «почтить его своим суждением относительно дальнейшего направления настоящего дела». В ответ: «Благоволите, Ваше Высокопревосходительство, данное дело представить на высочайшее рассмотрение. При всеподданнейшем докладе испросите августейшего повеления…» Куда яснее!..

Ну что ж! Намерения администрации на Кавказе строго последовательны: повсеместно побуждать армяно-татарскую резню, острые конфликты между грузинами и армянами, кровавые столкновения чеченцев и ингушей с осетинами. Притом оказывать всяческое покровительство «Обществу патриотов» священника миссионерской церкви Филимона Городцова…

Одессу с первых чисел июля — недель через пять после отъезда Салмана — неудержимо захлестывает волна стачек. В университете летние каникулы. Большинство студентов-кавказцев двинуло в родные места. Нариманов этого себе не разрешает. Чувствует — сейчас он особенно нужен своим новым друзьям — докерам, возчикам, матросам. Не счесть, сколько вечеров вместе проведено в «Волнорезе» — харчевне на Ланжероне, где на столиках бесплатный хлеб (не возбраняется пару-другую ломтиков прихватить с собой — обеспечена еда на завтра) и можно неторопливо побеседовать. Неграмотные грузчики-дагестанцы, азербайджанцы, грузины просят прочесть письма, присланные из дому, расспрашивают о новостях. С некоторыми доводится встречаться и на нелегальных сходках «Интернационала». В последние дни он получил еще дополнительное поручение Одесского комитета эсдеков — переводить прокламации на азербайджанский и грузинский языки.

С рассвета 16 июля отказываются выходить в море команды торговых кораблей, гасят топки паровозные бригады. Замирает жизнь на причалах, на железнодорожных путях. Не станут в этот день работать заводы, фабрики, типографии. Остановится конка. Не откроются магазины. В полдень, густо напоенный пряным ароматом увядающих цветов, от Рубового сада к приморскому Николаевскому бульвару и по затененной громадными платанами Пушкинской улице к Куликовскому полю двинутся в строгом порядке 50 тысяч демонстрантов.

Всеобщая забастовка лета 1903 года. Одним ударом она останавливает промышленность на всем юге России — в Баку, Тифлисе, Батуме, Новороссийске, Киеве, Одессе, Екатеринославе, Николаеве, Керчи. От моря Каспийского до морей Черного и Азовского.

Содрогаются власти. С 18 июля Одесса на военном положении. Из летних лагерей походным порядком прибывают десять рот пехоты, батальон пластунов с приданными артиллерийскими батареями. Из Тирасполя 6-й Донской полк казаков. Благо в заранее прибывшей депеше министра Плеве уж куда яснее: «проявлять заботу не о жизни рабочих…»

Бурная одесская действительность как бы специально заботится, чтобы дать Нариману Нариманову впечатляющие уроки. Тем более что он отнюдь не сторонний наблюдатель событий. Вскоре после возобновления университетских занятий инспектор Кржыновский с немалым удивлением вносит в досье деликатнейшего председателя кавказского землячества и члена совета старост: «Участвовал в сборище студентов и мастеровых, имевшем место в большой аудитории медицинского факультета. Взял на себя функции председательствующего… Причастен к чтению в анатомическом театре запрещенной газеты «Студент»[22]. Предполагается, что оная доставляется из-за границы… Замечен среди участников Всероссийского студенческого съезда…»

Съезд не просто студенческий. Революционных студенческих объединений. По счету третий. На первом, два года назад в Петербурге, делегат Рижского политехникума Степан Шаумян определил: «Все наши стремления останутся неосуществленными, пока не будет свергнуто основное политическое препятствие — царизм». Теперь на съезде в Одессе посланцы всех университетских городов России подтверждают: «Открываются возможности движения общественно-революционного. По средствам борьбы (забастовки, уличные демонстрации) студенческие выступления сделались политическими, содержание революционным, а студенческим движение осталось лишь по своему составу».