Нариманов

За теми же подписями «Георгий Чичерин, Нариман Нариманов» публикуется призыв к дехканам и ремесленникам эмирства Бухарского и ханства Хивинского. Стран бесправия и непристойно диких монархов. При солнце и луне шагают между барханами горбатые караваны. К Бухаре, к Хиве. На тысячах верблюдов везут винчестеры, пулеметы, мортиры. Из-за Пянджа через Каршинскую степь с пушками на спинах двигаются живые танки — слоны. При транспортах британские, турецкие, афганские офицеры. Мистер Эллис, дипломат и разведчик, засвидетельствует на покое: «Английская военная миссия в Закаспии рекомендовала поддерживать достаточно тесный контакт с эмиром… Аналогичное положение создалось в далекой и столь же реакционной Хиве, где правительством заправляли бывшие бандиты».

Всякими путями доходит до Ташкента, дальше до России письмо полутора тысяч узбеков, туркмен, таджиков — бухарских подданных:

«Эмир отнимает не одно имущество, но и жен, и невинных дочерей, он не щадит и мальчиков, бессовестно отдает в бачи. Это принимает ужасный и поголовный характер… Делегации от эмира: одна в Мешхеде во главе с Мирзой Сафарбеком, другая в Лондоне во главе с Кари-Мирзабом — добиваются военной помощи, чтобы дали побольше и побыстрее. Война для нас вовсе нежелательна».

Москва сразу отзывается:

«Если вы не глухи, не слепы, если ваше сердце и ваш ум требуют братства, свободы и равенства, если вы сознаете свое значение в государстве, то вы должны знать и чувствовать, какое из знамен вам родное». Тех, кто «признал и признает, что единственное спасение человечества — в торжестве труда. Кто не трудится, тот не ест». Или тех, «кто попирает ногами Бухару и Хиву… угнетает, обезличивает все нации во имя кармана английских капиталистов.

…Протяните свои мозолистые руки близкостоящим к вам вашим братьям рабочим и крестьянам Красного Туркестана и всей России, и общими усилиями вы освободите не только себя, но поможете освобождению всех трудящихся Ближнего и Дальнего Востока.

Вы этим сделаете больше: вы поможете торжеству труда, источника света, свободы и гордости человека…»

За эмирством Бухарским, ханством Хивинским, за лабиринтом крутолобых горных вершин и вспененными неистовыми реками в теснинах, восемью мозаичными минаретами достославного Герата начинается Афганистан. Чье чрезвычайное посольство 10 октября Нариманов встречает на Казанском вокзале Москвы.

Афганистан. У Ленина в тетради «Материалов о Персии» запись:

«Афганистан— горная местность.

624 000 кв. км. 4 450 000жителей. Номинально-самостоятеленвполне. На деле вся внешняяполитика в руках Англии; эмир на ее жаловании…Англичане не позволяют иностранцам даже въезжать!! в Афганистан…» [70]

Что ж, первое подневольное мусульманское государство, рискнувшее начать военные действия против владычицы Великобритании. Под несомненным влиянием русской революции. После Октября ему больше не приходится опасаться коварного удара с тыла. Напротив. Красный Туркестан в глазах патриотически мыслящих младо-афганцев, нового молодого эмира Амануллы-хана, пришедшего к власти в феврале девятнадцатого года, — естественный союзник.

Несколько позорно проигранных сражений принуждают Англию, вице-короля Индии, окутанную обычным туманом дипломатическую службу пойти на неслыханную уступку — признать за Афганистаном право на самостоятельную внешнюю политику. Глава особой миссии сэр Вильхорид Маллесон считает долгом предупредить афганцев: «Ввиду дурной славы не признающих бога большевиков, их ни под каким видом не следует допускать в богохранимое государство». Совет тем более тонкий, что дан в связи с тем, что Аманулла-хан спешит отправить чрезвычайное посольство в Россию «в добрых целях положить начало дружбе».

Чрезвычайные послы Афганистана надолго застряли в Ташкенте. С первых чисел июня до конца сентября. Покуда от воинства атамана Дутова не был вторично освобожден Оренбург и восстановлено сообщение Туркестана с центром. Также не гладким было продолжение пути. Тринадцать дней добирались они от Ташкента до Москвы.

Наступала самая тревожная и напряженная неделя крайне тяжелого года. Никогда еще за все время гражданской войны не создавалось такой угрозы Москве и Петрограду. Добровольческая армия Деникина взломала весь центральный участок фронта, заняла Курск, Воронеж, нацелилась на Орел и Тулу. Дивизии Юденича захватили Гатчину, Красное Село на близких подступах к Питеру. Колчак наносил удары в районе реки Тобол, англичане на Севере, берегах Белого моря и в Средней Азии. На фронт уходил каждый пятый, потом каждый третий, вслед каждый второй коммунист.

Буря, по оценке Ленина, достигает бешеной силы. При всем при этом Владимир Ильич [71]приглашает Нариманова для новой беседы о политике на Востоке, о прибывающей в Москву афганской делегации, ее приеме.