Читаем Нариманов полностью

Инспектор доносит своему шефу — начальнику губернского жандармского управления: «В Императорском Новороссийском университете появилась группа до сего времени неустановленных лиц, которая осторожно, но с упорным постоянством занимается агитационной деятельностью крайне вредного для общества содержания…»

Один из «неустановленных» — председатель Кавказского землячества хорошо успевающий в науках Нариман Нариманов. Белый стоячий воротник форменной тужурки оттеняет смоляную бородку клинышком, такие же ослепительно черные широкие усы. Спокойное лицо со слегка грустным выражением глаз. Дружелюбный, уступчивый в житейских отношениях. Прямой, твердый, когда приходится отстаивать свои взгляды.

Однокурсники многие годы спустя, уже став маститыми профессорами, охотно вспомнят…

Иван Алексеевич Кобозев: «Нариманов был старостой нашего курса. Очень обязательный человек. Его внимательно слушали, к нему тянулись. Чаще всего его можно было видеть в обществе Е. Н. Щепкина, Н. К. Лысенкова, Б. В. Вериго — будущих ученых-медиков, естествоиспытателей. Не расставался с грузином Хундадзе… Поскольку я могу судить, интерес к Нариманову проявляли и в профессорской корпорации».

Вячеслав Павлович Снежков: «На нашем факультете годами мы все были младше Нариманова. С ним считались и легко принимали его предложения… Прекрасно понимая существовавшее положение, он вел нелегальную работу среди портовых грузчиков, среди городского населения, но улик полиции не давал…»

В один немного пасмурный майский день девятьсот третьего года Нариманов появляется на причале Крымско-Кавказской пароходной линии по делам, вовсе неинтересным для полиции. Встречает своего брата Салмана. Тому уже за сорок, сын пошел в школу, подрастают две дочери.

Заядлый книгочий, охотник сочинять ядовитые четверостишия, Салман из доступных ему занятий выбрал работу наборщика в большой бакинской типографии. Шутит: «Новости сами ищут меня». С помощью друзей-типографщиков добывает тайные листки, воззвания, карикатуры. За девять месяцев, что отсутствует Нариман, в «коллекции» много чего прибавилось. Теперь представляется случай разобраться без помех. Напрасно жена Салтанет остерегает: «Собственных детей не жалеешь, в тюрьму торопишься сесть, так хоть брата пощади, не тащи к нему свою нелегальщину!» Как можно! Конечно же, надо прихватить с собой несколько самых растревоживших душу прокламаций.

Кое-что о делах в Баку доходило до Наримана и раньше, носились в Одессе слухи. Но, пожалуй, наиболее значительное он узнает впервые. А события в Баку, по рассказам Салмана, одно к одному, словно горошины в стручке.

…Десять тысяч промысловых рабочих и мелких служащих — горожан заняли в полдень 27 апреля [21]запретную для них центральную Николаевскую улицу. Красные знамена, «Варшавянка», «Дубинушка», «Марсельеза», дерзкие листки: у ног улыбающегося рабочего повергнутый самодержец-император всея России. Текст того похлеще:

И страшись, грозный царь,Мы не будем, как встарь,Безответно сносить свое горе.Мы разрушим вконецТвой роскошный дворецИ оставим лишь пепел от трона!И порфиру твою мы отнимем в бою,И разрежем ее на знамена!

Налетели стражники, дворники, прискакали казаки. От них отбивались камнями, палками, намазученными кулаками. До густых сумерек длились яростные стычки за центральные улицы, за сад Парапет.

Тогда же, в апреле, на Балаханских промыслах пять тысяч мужчин и женщин вышли на улицы, самозабвенно возглашая на русском, азербайджанском, армянском языках: «Долой царя!», «Мы не хотим милостей, мы требуем своих прав!», «Да здравствует Первое мая!» Буровой рабочий-азербайджанец Мамед Мамедъяров поднял красный флаг. Позвал идти в город. Навстречу — конная полиция, казаки. Засвистели нагайки, посыпались удары шашек. В ответ — град камней. Стрельба… Ранен Мамедъяров. Разгорается отчаянная схватка за окровавленное знамя. Успех на стороне демонстрантов. Красное полотнище с лозунгом «Пролетарии всех национальностей, объединяйтесь!» снова реет над головами…

…Впервые отпечатано на типографских машинах воззвание к рабочим-мусульманам:

«Вы сами были очевидцами событий… Вы сами видели, как толпы народа смело шествовали по улицам нашего города, неся красное знамя и провозглашая: «Долой самодержавие! Да здравствует политическая свобода!»…Это был не бунт, а лишь выступление, демонстрация против своего жестокого врага — царя, который деспотически угнетает и русских, и армян, и грузин, и мусульман, и евреев, и других…

Глубже вдумайтесь, товарищи мусульмане, в эту борьбу объединившихся людей!.. Этот народный союз охватывает всю Россию. И каждую весну в городах и даже некоторых селах России взвиваются красные знамена. Число борющихся с каждым годом растет. Сравните происходящее в этом году с тем, что было в прошлом! Посмотрите, как изо дня в день ширится борьба!

А теперь мы обращаемся к вам:

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии