Напролом

"Сперва поймайте!" – подумал я.

Глава 15

Я смотрел, как монтажник Джо, чернокожий, с ловкими пальцами, разбирается в хаосе отснятого материала, прищелкивая языком, выбирает лучшие куски и сшивает их вместе, чтобы подать репортаж в наиболее выгодном виде. Сногсшибательный выход на сцену Девил-Боя, появление членов королевской семьи, которые прибыли раньше, исполнение новой, совершенно ни на что не похожей песни, сопровождающееся множеством ужимок и прыжков по сцене...

– Тридцать секунд, – сказал Джо, прокручивая готовый репортаж. Может быть, пойдет целиком, а может, и нет.

– По-моему, репортаж хороший.

– Тридцать секунд – это довольно много для программы новостей.

Он перемотал кассету, достал ее из магнитофона, сунул в коробку, где уже был наклеен соответствующий ярлык, и отдал тощему человеку, работающему на передатчике, который уже ждал ее.

– Даниэль говорит, вы хотите научиться работать с монтажной аппаратурой. Что вы хотите знать?

– Ну... для начала – что вообще может делать эта техника?

– Много чего. – Джо пробежался своими черными пальцами по панели, едва касаясь кнопок. – Они берут любую пленку и переписывают на любую другую. Вы можете усилить звук, можете отключить его, можете переписать в другое место или наложить звук с любой другой кассеты. Можете совместить изображение с одной кассеты и звук с другой, можете совместить запись с двух разных кассет, так что будет казаться, будто двое людей разговаривают друг с другом, хотя их снимали в разных местах и в разное время, вы можете врать напропалую и выставлять правду ложью...

– А что еще?

– Это, считай, все.

Джо показал мне, как все это делается, но он работал так быстро, что я не поспевал уследить, что он делает.

– У вас есть кассета, которую надо смонтировать? – спросил он наконец.

– Да, но мне сперва надо к ней кое-что добавить, если получится.

Он оценивающе взглянул на меня. Сдержанный негр примерно моих лет, с веселой искоркой в глазах, но улыбается очень редко. Рядом с его безупречным костюмом и кремово-белой рубашкой я почувствовал себя ужасно неопрятным в своем анораке. Неопрятным, измотанным, потным и тупым. Все-таки день сегодня, пожалуй, был чересчур длинный...

– Даниэль говорит, с вами все о'кей, – сказал вдруг Джо. – Почему бы вам не спросить у шефа разрешения воспользоваться монтажной как-нибудь ночью, когда она будет не занята? Если хотите, я вам все смонтирую, вы только скажите, что именно вам нужно.

– Джо – славный парень, – сказала Даниэль, лениво потягиваясь на сиденье взятого мною напрокат "мерседеса" по дороге домой. – Если он сказал, что сделает вам кассету, значит, сделает. Ему ведь скучно. Он сегодня три часа дожидался этой кассеты с Девил-Боем. А он свою работу любит. Просто-таки обожает. Так что он вам с удовольствием поможет.

Начальник, у которого я спросил разрешения, тоже проявил великодушие.

– Если на аппаратуре будет работать Джо, то пожалуйста.

Он посмотрел на Даниэль. Она сидела, уткнувшись в газеты, и отмечала интересные статьи.

– Мне сегодня звонили из Нью-Йорка, поздравляли с тем, что в последнее время у нас стало гораздо больше хороших материалов. Это все ее заслуга.

Так что если она говорит, что с вами все о'кей, значит, все о'кей. У нее день тоже был долгий и трудный.

– У меня такое чувство, – зевая, призналась она, – что до Тоустера – несколько световых лет.

– Хм... – сказал я. – Интересно, что сказала принцесса Касилия, когда вы вернулись домой, на Итон-сквер?

Даниэль поглядела на меня. Глаза ее смеялись.

– В холле она сказала мне, что хорошие манеры – признак сильного человека, а в гостиной спросила, как я думаю, сможете ли вы участвовать в скачках в Аскоте.

– Ну и что вы ответили? – спросил я с легкой тревогой.

– Я сказала, что сможете.

Я успокоился.

– Ну тогда все в порядке.

– Я не стала говорить, что у вас не все дома, – мягко продолжала Даниэль, – но сказала, что вы будто бы не чувствуете боли. Тетя Касилия сказала, что с жокеями такое часто бывает.

– Чувствую, – возразил я.

– Но?

– Н-ну... понимаете, если я не буду участвовать в скачках, я не заработаю денег. Мало того – если я пропущу скачку, а лошадь выиграет, счастливый владелец может в следующий раз посадить на лошадь того жокея, который выиграл, так что я вообще больше не буду ездить на этой лошади.

Даниэль, похоже, была слегка разочарована.

– Так, значит, вы не обратили внимания на эти раны исключительно по материальным причинам?

– По крайней мере, наполовину.

– А еще почему?

– А как вы относитесь к своей работе? Как Джо относится к своей? Вот и у меня примерно то же самое.

Она кивнула, помолчала, потом сказала:

– Но тетя Касилия этого бы никогда не сделала. Она не отдала бы лошадь другому жокею.

– Она – нет. Но ваша тетя вообще не такая, как все.

– Она сказала, – задумчиво заметила Даниэль, – чтобы я не считала вас простым жокеем.

– Но ведь я и есть простой жокей.

– Она так сказала сегодня утром, когда мы ехали в Тоустер.

– А она не объяснила, что имеет в виду?