Напряжение растет

— Они этого не знают, — закрыл веки Михаил. — Есть множество способов заставить любого делать то, чего он не желает. Камней с искрами мало. Камней с яркими искрами, сильными и могущественными — среди них считанные единицы. Но людей! С яркими искрами души! Ученых, профессионалов, волевых и сильных людей! Таких множество даже в самые темные времена. И злые люди могут захотеть забрать их искру и заставить ее служить себе, внутри сильного артефакта. Поэтому никто не позволит такому таланту жить! Слишком много горя он может принести, каким бы добрым его владелец бы не был.

— Мы никогда и никому не скажем о даре Федора, — перехватил я брата за плечо, не дав ему продолжить спор. — Обещаем.

— Обещаю, — сбился Федор.

— Вот это вот, — кивнув, указал отец на мышь. — Безобидно. Можно замаскировать, я помогу.

Рядом выдохнул Федор, да и я чуть расслабился.

— Но никогда, ни при каких обстоятельствах! Ничего подобного без разрешения вы делать не станете. Федор?

— Обещаем, — выдохнули мы.

— Максим, оставь нас наедине, пожалуйста, — не двинувшись с места, попросил отец.

Я ободряюще похлопал брата по спине и вышел в коридор.

— Но если ты действительно хочешь использовать свой талант во благо, придется очень много и прилежно учиться… — донесся голос отца.

В висках же билась мысль — верят ли они мне, как верю я им? Странная, глупая мысль, но она все металась, заслоняя серыми крыльями все остальные. Я ведь никому никогда не скажу. Но уверен ли в этом Михаил? Раз сказал при мне — то уверен. Или нет? И как доказать им, что мне можно верить? Странная тайна, смертельная… Но мне — совершенно не нужная, как с чужими тайнами обычно и бывает.

Наверное, потому я прозевал наставника, усевшегося за кухонным столом напротив.

— К-хм, — привлек он внимание, откашлявшись в кулак, а затем и легонько хлопнув по серой папке, принесенной вместе с собой. — Максим?

— Да? — дрогнул я плечами, отвлекаясь от синего узора на скатерти.

— Насчет соревнований. Я вот тут поинтересовался у своих… Учеников. — Чуть смутился он. — Может, тебе будет интересно?

— А что там? — Придвинулся я поближе.

— Данные не то, чтобы секретные, но вряд ли их вообще огласят до начала первого этапа. — Пояснил он, медленно развязывая тесемочки. — Про тех, кто будет в конкурсной комиссии.

— Здорово, — изобразил я энтузиазм. — Только я ведь никого из них все равно не знаю.

— Тут дело не в именах, — наставительно качнул он пальцем. — А в том, откуда они. Согласись, глупо показывать народные танцы радже из младшей ветви рода Миттал? — хитро улыбнулся он, демонстрируя снимок смуглого мужчины с волевым лицом и замотанными в чалму волосами.

— Иноземцы? — всерьез удивился я, разглядывая диковинный вид.

— Равные по рангу нашим князьям, — подтвердил учитель. — Без родственных связей в нашей стране. Каждому, — взял он новый снимок с изображением абсолютно лысого человека с узкими глазами и острым клином бородки. — Заплачено более миллиарда золотом и подарками за согласие приехать.

— Не слишком ли? — усомнился, всматриваясь в новое фото со скупым описанием — «лендлорд Куомо, шестьдесят два года, Америка».

— За меньшие деньги они даже чихнуть не согласились бы, — категорично произнес старик. — Те же Миттал — некоронованные императоры. Им все, что до миллиарда — уже гроши, недостойные внимания.

— Некоронованные? — Заинтересовался я. — А почему?

— Зачем громкие титулы, если всем итак ясно, кто ты?

— Я запомню, — задумался над услышанным.

— Так что, вас ждут крайне влиятельные и самые неподкупные судьи, которых можно найти на всем белом свете. Но самое главное — их вкусы могут быть весьма далеки от стандартных, и об этом надо помнить в первую очередь. Изучай, — передвинул он всю папку ко мне.

— И что же им всем может понравится? — Посмотрел я на фото чернокожего мужчины в красно-зеленой бандане.

Старик прикрыл глаза и ненадолго задумался.

— Смерть.

* * *

Толстые пальцы перебирали листы документов, небрежно комкая края бесконечных списков фамилий и имен, обрамленных мелким бисером секретарского почерка — уточнения, характеристики, родство, годовой оборот рода, финансовые интересы…

— Вы — никто, — сминались гербовые бумаги с отметками миллиардных доходов на полях.

— Ничтожества, — улетали за край стола смятые в ком свитки с княжескими соколами в эмблеме.

— Две сотни лет назад даже фамилии такой не было, — плотный лист дорогой бумаги удостоился вытереть пот со лба.

— Торгаши, — целая стопка бумаги оказалась снесенной на пол.

— Голытьба!

— Вырожденцы!

Хозяин стола, не смотря на преклонный возраст и заплывшие телеса, поднялся с кресла единым движением, мощно оттолкнувшись от подлокотников. Одернув сбившийся набок сюртук и расстегнутую на четыре пуговицы рубашку, он неспешно обошел стол, остановившись у целой груды сваленной и искомканной бумаги.

— Вы все, — с удовольствием пнул он ворох, как ненавистного врага. — Придете ко мне. Заплатите мне. За мое удовольствие. Видеть вас. В грязи. Где. Вам. И. Место! — Остановился он, тяжело дыша.