Напряжение растет

— Он в воле сильный. Сильнее человека, особенно в детстве, — хмуро посмотрел на окно он. — Чем сильнее он, тем сильнее его воля. Тем больше он считает себя главным в теле. Унять сложно, а подчинить вообще кошмар…

— Ты, вроде, не кусался, — осторожно нарушил я затянувшуюся паузу.

— Потому что скрипку с собой таскал. Там в каждой струне по пучку волос прадеда, прапрадеда, прапрапрадеда и его отца. В охапку нельзя, рядом держать тоже нельзя — обидятся. Вот и приходилось… Они медведя и держали. Вернее, меня держали, наверное. Советовали, успокаивали. Знаешь, как страшно, когда глаз замечает дрожащую жилку на шее у соседа по парте, а во рту выступает слюна?! Я ведь этого не хочу! А зверь — хочет.

— Так зачем тогда очки носил?

— У меня зрение идеальное. Очки его специально портили, картину размывали. Так проще жить. — Пожал он плечами.

— Тяжело медведю в городе.

— Не говори, — поежился он, вспоминая. — Зверя все в бешенство приводило. Запахи, звуки, машины, узкие коридоры. Хорошо, парк вокруг школы, можно на перемене спрятаться.

— Сейчас, выходит, скрипка и очки больше не нужны?

— Да, — со спокойной гордостью посмотрел он в глаза. — Вот только оставил, — показал Артем неброский браслет на левой руке. — Прапрапрадедушку, на всякий случай.

— А остальные что? — Аж принюхался я, уловив вновь нечто искристое, как тогда, на поляне.

— Да… Хорошие они, просто старые, — засмущался Артем. — «Возьми Казань, возьми Казань», — беззлобно передразнил он.

— А что там хорошего? — Заинтересовался я.

— А что хорошего в полненькой Юльке из «Б» класса? — Мрачно посмотрел он.

— Запятые? — Предположил я.

Артем просто рукой махнул.

— Ты там логику вообще не ищи, они своим веком живут.

— Ну, вообще, здорово так, с родственниками говорить, — вздохнул я и завершил грустно. — С самого детства.

— Ладно, — хлопнул он ладонью по колену. — Я что зашел. Спасибо хочу сказать.

— Да ерунда, — отмахнулся я. — Если бы ты тогда не поднялся…

— Не ерунда, — серьезно посмотрел он на меня. — Не пришел бы ты, мне никто подняться бы не дал. Награда будет более, чем щедрой. Ты, пожалуйста, не отказывайся. А лучше сам скажи, чего хочешь.

— Дельфинарий рядом с домом пристроите? — На такой искус сложно было не поддаться. — И секретный ход от дома к школе?

— М-м…

— Ой, да забудь, — махнул я рукой.

— Нет, ну тут просто со специалистами советоваться надо. — Возмутился он.

— Просто спаси меня как-нибудь, и в расчете, — серьезно посмотрел я на него.

А он кивнул, понимая.

Не все же мне будет везти. И не всегда над головой в небесах будет мое отражение.

— Просьба будет, — замялся он слегка. — Ты про медведя — никому, ладно?

— Это само собой, — понимающе кивнул я.

— Даже обсуждать это нельзя, в том числе со мной. — Строго добавил он и тут же смягчился. — Если какие вопросы остались, то давай сразу отвечу, чтобы потом не вспоминать.

— Слушай, — пристально посмотрел я на него, ведомый озарением и надеждой. — А у тебя есть брат?

— Нет.

— А тебя из цирка не похищали лет пять назад?

— Нет. — Поскучнел лицом Артем.

— А ты покатаешь меня на себе?

— Нет.

— Блин, — вздохнул я грустно.

— Что, все? — Недоуменно уточнил друг. — Больше нет вопросов? А как же «есть ли у тебя блохи»?

— Ну ты же приличный медведь, как я о тебе такое подумать могу, — возмутился я. — Слушай… Давай лучше так: мне надо что-то знать действительно важное, о чем я не спросил?

— Хм… — Задумался Артем. — В Серебряный заповедник не ходи. Там дедушка.

— Огромный медведь, наверное? — Спросил я благоговейно.

— Да, — с гордостью приподнял он подбородок.

— А он меня покатает?

— Нет.

— Слушай, ну ты же не можешь знать точно, — рационально рассудил я.

— Стоп! — Занервничал Артем. — Ладно, я тебя покатаю, если ты пообещаешь не лезть к дедушке! Он, знаешь ли, мне дорог! Только пять минут!

— Ну, ты ведь всяко меньше его будешь… Вот если десять…

— Максим!

— Ладно, — миролюбиво поднял я руки. — Слушай, а вот еще вопрос. Помнишь, мы встретились? Там еще двое в тебя желудями кидались.

— В парке-то?

— Да. Понимаю, что твоему медведю это не нравилось. А как к этому относился княжеский сын? — Осторожно, чтобы не обидеть, поинтересовался я. — Ведь они вырастут и узнают.

Все-таки, странно это. Я потому Артему сразу и не поверил про настоящую фамилию, там, на берегу реки возле бабушкиной деревни.

— Так ведь дети, — пожал он плечом, будто сам взрослый, вовсе не собираясь как-то волноваться. — Понимаешь, сейчас у них ничего нет, и они ни за что не отвечают. Вот когда вырастут и вступят в наследство, — проступил на его лице истинно медвежий оскал, — тогда и узнают.

— Ладно, пойду. Выздоравливай и приезжай быстрее.

— А Света зайдет?

— Она узнала про твое обещание слушаться соседку по парте, — замялся Артем. — Теперь пишет свод правил с кучей слов «нельзя».

— Посажу ее по правое плечо, — задумчиво кивнул я своим мыслям.

— И тебя не тревожит, что все это придется исполнять? — Недоуменно уточнил друг.

— У меня трехместная парта, — отмахнулся я. — И определенное влияние на ее левое крыло.

— Если так, то да, — задумчиво закивал Артем. — До встречи!