Напряжение растет

Почему им надо указывать, как делать их работу?! Или это он слишком нервничает? Зубов оправил рукой белоснежную рубашку в районе сердца и на минуту оставил там ладонь, высчитывая пульс. Стандартные семьдесят ударов, тело не боится.

— Виктор Александрович, к вам приехал сын, — тактично дождавшись, когда господин встряхнет руками после долгой неподвижности, сообщил подошедший слуга, поворачивая голову в сторону двух черных седанов возле заграждения, час назад выставленного на въезде в порт.

Зубов невольно улыбнулся, но тут же собрался и зорко оглядел пространство вокруг. Порт окружали три круга людей, и если первый — из числа его слуг и работников, выгребавших черную муть с берега — его устраивал полностью, а третий был достаточно далеко, чтобы его разглядеть, то второй круг, с портовыми рабочими, временно оставшимися без дела, не совсем соответствовал тому, что можно показать восьмикласснику.

— Разогнать зевак, подмести асфальт. Затем веди, — отвернулся он обратно к воде.

Он не был тут хозяином, но и тех, кто мог ему об этом напомнить, тут тоже не было.

Позади раздавались резкие крики разозленной охраны, сгонявшей недовольных и резких характером мужиков к ограждению. Зашуршали несколько метел, сметая пластик бутылок и окурки в сторону.

Грязь этого мира, видимая и скрытая — не для его сына. С возрастом ему придется столкнуться с разными сторонами жизни, и не все открытия будут добрыми и счастливыми. Тем ценнее детство, беззаботное и счастливое, организовать которое вполне под силу его отцу. В тайне даже от себя, Зубов-старший искренне надеялся, что жизнь его первенца пройдет в офисе, а не в забегах по всей стране, и налаженное дело не потребует от него влезать в темные дела. Хватит того, что отец всю жизнь карабкался вверх, пытаясь обеспечить герб и замшелые бумаги с привилегиями, на которые все плевали, капиталами и боевой силой — достаточной, чтобы его вновь звали на рауты, как равного, а дарованное прадедам право беспошлинной торговли было узаконено. Пусть сын просто живет, без потрясений и войн, без голода и крови, преумножая величие рода из кресла своего кабинета. Но для этого предстояло еще немало потрудиться.

— Привет, — буркнул сын, скрывая за угрюмостью волнение.

Виктор Александрович улыбнулся, рассматривая свою будущую копию — такого же основательного на вид и непростого характером. Правда, еще умеющего смущаться и испытывать вину — за полоску пластыря на носу, к которой невольно потянулся, за проигранную драку, после которой эта полоска появилась.

— Подранили тебя сегодня, а? — Подмигнул он сыну, получив несмелую улыбку в ответ. — Голова не болит? Не кружится?

— Нормально, — дернул тот в ответ плечом. — Адам Георгиевич смотрел.

— За что воевал? — Полюбопытствовал отец, с удовольствием взъерошив сыну волосы.

— Да, там, — отклонился в сторону Пашка, освобождая голову из под отцовской ласки, и неохотно отвечая в сторону. — Случайно.

— Павел Викторович! — Построжел Зубов-старший.

— Новенький у нас в класс пришел. Ходит, смотрит на всех с высока. — Забубнил под ноги сын. — Как-будто мы ему слуги, а он император.

— А имя у твоего новенького есть?

— Максим, — скривился Пашка. — Самойлов Максим.

— Из семьи Самойловых, — продолжая благостно улыбаться, кивнул Зубов. — Что мы знаем про эту семью?

— Н-но… — Поднял вверх удивленные глаза парень. — Но у них же Федор!

— А теперь еще и Максим, — одарив легким подзатыльником для хорошей памяти, уточнил отец. — Приемный сын, о чем было написано в новостном циркуляре месяц назад.

Павел замер, и вместо того, чтобы пригладить место удара, задумчиво почесал голову.

— Циркуляры пишутся, чтобы их вдумчиво и очень внимательно читали, — наставительно добавил старший. — А не использовали вместо подставки под кружку.

— Все равно бездарь, — тихо буркнул сын, но был услышан и награжден еще одним подзатыльником. — А что он!!! — Искренне возмутился Пашка.

— Не он, а ты, — вздохнув, положил старший ему руку на плечо. — Надо быть умнее, сын. Какая разница, есть ли у него дар? Я тебе больше скажу, у его семьи его тоже толком нет.

— Нет? — Паша недоверчиво вздернул голову, чтобы посмотреть отцу в глаза.

— Их сила в вещах, которые они делают. — поведал он первенцу. — И нам с тобой важно, чтобы эти предметы… Ну, продолжишь?

— Они не использовали против нас? — Предположил сын.

— Не продали нашим врагам с хорошей скидкой, — качнул старший головой. — А то и подарили бесплатно… Не надо с ними ссориться, сын.

— Я с ним дружить не буду! — Упрямо насупился Пашка, коснувшись пластыря.

— Ты опять меня не слушаешь, — недовольно поджал губы Зубов. — Не хочешь — не дружи.

— А как тогда? — Растерялся тот.

— Будет достаточно уважения с его стороны, опаски или немного страха. Пусть сам держит дистанцию.

— Этот вообще бояться не умеет, — буркнул Пашка.

— Он просто еще не видел, чего должен бояться, — подмигнул отец. — Вот представь, ты был бы ростом, как дядя Борис из охраны, и с такими же мышцами — стал бы он с тобой драться?

— Нет, наверное.

— А почему?

— Ну, дядя Боря сильный. Он его одним ударом в землю вобьет!