Напряжение

– Солнышко, отвлекись на минутку, – Еремеев взял из рук слуги поднос, накрытый платком, и положил перед младшенькой на ковер, – помоги папе собрать игрушку, будь добра, – убрал он ткань в сторону, открывая несколько крупных и не очень темно-зеленых деталей. В которых Ника с удивлением опознала разобранный на части «Five-seveN». Но еще большее изумление нахлынуло от зрелища, как мелкая, в жизни не видевшая оружие, споро и без особых проблем собирает пистолет в единое целое.

– Вот. – Без особого толку пощелкав спуском и тут же потеряв к оружию интерес, сестренка протянула пистолет папе.

– Спасибо, моя милая. Играй, не будем мешать. Ника, пойдем.

– Кота! – требовательно потянулась Юля.

Все еще ошарашенная, Ника без вопросов выполнила пожелание.

– Его зовут Тигр… – спохватилась она, сочувственно и с капелькой вины проследив, как вдумчиво исследуется хвост зверька.

– До свидания, папа. До свидания, сестра, – намекнула мелкая, придвигая к себе набор «Юный доктор».

– Испытания – закаляют, – проследив Никин взгляд, похлопал по плечу папа и жестом пригласил проследовать в коридор.

Разговор продолжился в кабинете, на первоначальных условиях – у одного газета и свежий кофе, у другой очень важный вопрос. На этот раз – немного другой.

– Получается, мы – старшая семья? – еще не веря, тихонько произнесла Ника.

– Не совсем, но очень близки, – кивнул патриарх рода, отведав кофе. – У твоей сестры выражено сильнее. Но твои дети наверняка унаследуют часть знаний предков. Благо твой отец уже подобрал подходящего жениха и…

– Папа! – заалела щечками Ника.

– Что «папа»? Думаешь, легко найти одаренного, еще не связанного помолвкой? – возмутился отец. – Да я пол-Москвы обегал, пока нашел подходящего!

– Который ест свои козявки, – буркнула в сторону девочка.

– Ну, ему пять лет, можно простить, – пожал плечом папа, а затем раздраженно бухнул газету на стол. – Ну не хотят они переходить в род жены! И своровать неоткуда!.. – осекся он под конец и с досадой скривился.

– Прости, пап, – повинилась Ника. Не ей обсуждать решения старших… но поворчать можно.

– Пойми, – встал он с места, подошел к дочери и приобнял, чуть наклонившись, – если все получится, я смогу помогать твоим детям. Прадед Андрей научит их, как не дать себя обмануть, прапрапрадед Викентий – как сторговать выгодную цену, прапрапрапрадедушка Вячеслав даст сил и опыта для победы в смертной схватке…

– …прадед Фадей научит воровать жен… – проворчала, все еще отведя глаза, Ника.

– Это очень полезное умение!

– Кто бы сомневался…

– Придет время, и ты сможешь помочь своим внукам, передать свой опыт, подсказать им и защитить. Ты спросила меня, что такое «старшая семья». Это путь к бессмертию, моя милая. Бессмертию в потомках.

Глава 15 Кусочек будущего

Дремал загородный дворец, вздыхая спокойно и мерно тихим ветром, выдыхая шелестом ветвей соснового бора. Тихо и спокойно ныне дворцу – шумные обитатели с самого раннего утра унеслись в сторону торфяных болот и лесных озер ради неведомых ему дел, оставив в стенах монументального здания о трех этажах, выстроенного как бы не тысячу лет назад, только тихих и неслышных слуг да десяток гостей, столь же сильно любящих покой, тишину и дневной сон. Никто не царапает на гранитных плитах слова первой любви, не лазает в окна, тревожа высохшие от времени деревянные рамы, не шумит в коридорах и дворе, распевая веселые песни. Не слышен громовой бас наставников, третью сотню лет пытающихся отыскать виновников, не отвечают им тоненькие голоса никогда ни в чем не виноватой детворы. Благостно.

Только одинокая фигура мужчины, терпеливо всматривающегося в горизонт с крыши дворца, подсказывает, что спокойствию не суждено продлиться долго.

С громким стрекотом пронеслась по небу синяя капля боевого вертолета, пронзила серые паруса дождей вдали и уже через мгновение словно рухнула на белоснежный круг взлетной площадки, замерев в каких-то метрах над землей, чтобы плавно опуститься, скрыв собой алый герб в его центре. Две винтовых пары, до того видимые лишь маревом на фоне неба, замерцали, останавливаясь, обретая привычную форму чуть согнутых к земле стрекозиных крыльев.

Отодвинулась вбок тяжелая створка, давая спрыгнуть на разогретый камень площадки дородному мужчине четвертого десятка лет от роду, кутавшегося, несмотря на жаркий июль, в соболиную шубу до пола. Ярко блеснули крупные каменья – алые, бирюзовые, синие – на золотых и белоснежного цвета перстнях, по одному на каждый палец. Вторил им блеском наголовный обруч – высокий и тонкий, покрытый мелким узором по всей поверхности; серебристой полосой он прикрывал лоб владельца, затем терялся в черных с проседью волосах. Не менее ярко горели глаза владельца – синевой и волей, недавней бурей гнева и свежим раздражением.