Напряжение

— То, что ты уже не дома. Не у себя в княжестве, и тебе не тринадцать лет, чтобы к этому относились с улыбкой. — Произнесла она жестко.

— Послушай. Даже если мне восемнадцать. Или девятнадцать по другим документам… Ну какая разница, кто что говорит? — Отнесся я с недоумением.

Что только не говорят на улицах, в самом то деле. К словам неблагородных совершенно пренебрежительное отношение — если, разумеется, это не деятельный призыв устроить баррикады посреди улицы.

— Разница в том, что у тебя есть, что отнять. У тебя достаточно сил, чтобы тебя боялись. И у тебя могущественные враги, которые раздуют из слов заговор и имперское преступление.

— И все же, ты перегибаешь палку, — поморщился я.

— Что из того, что я перечислила, неправда? — Смотрела она строго.

— Начнем с того, что у меня ничего нет. — Вздохнул я. — Совсем ничего.

— Это не будет иметь никакого значения. Твой дом, твой бизнес — все отнимут, и не важно, на кого оно записано.

— Да ну? Станут отнимать имущество у заграничных компаний?

— Есть преступления, которые выводят человека из под власти закона. — Приблизила лицо Ника, и в глазах ее замерцала тревога. — Они заберут все, что покажется им твоим. Заберут все, до чего только смогут дотянуться. Потом предложат доказать, что это не твое, но не станут верить.

— Это ж узаконенный разбой, — не мог я в такое поверить.

— Тебе папа разве не говорил в детстве, что наверху самые главные разбойники?

— У меня родного папы вообще не было. — Нахмурился я.

А приемный как-то очень далек от всей этой кутерьмы наверху.

— Извини. — Сбилась Ника, но продолжила. — Просто мой объяснял, что мир — он сейчас очень маленький. Все уже имеет своих хозяев. Поэтому им нужно у кого-то что-то отнять, чтобы прибавить себе или подарить детям.

— И как твое… «Лечение» должно помочь? — Кисло отозвался я.

— Пусть будут доказательства, что это все у тебя несерьезно. — Просто произнесла она и пожала плечами. — Никто не воюет с блаженными и сумасшедшими.

— Тут скорее доказательство, что все «серьезно» у тебя, — покрутил я пальцем у виска.

— А ну и пусть, — излишне бодро отозвалась она. — Меньше подозрений. Ты сумасшедший, я сумасшедшая, подумаешь! Лучше выглядеть забавными, чем мертвыми.

— Почему бы тебе просто все это не объяснить с самого начала?

Тут впору за голову схватиться от чужого рвения.

— А ты бы отказался от своего желания?

— Нет, разумеется, но…

— Никаких «но», — покачала она пальцем. — Ты не умеешь смеяться над собой!

— Поэтому это делаешь ты, да? — Пробурчал я.

— Кому-то другому ты бы за это шею свернул, — пожала девушка плечами. — А меня просто на курсе травят, переживу, — добавила она легкомысленно.

— Послушай, Ника, — стало неудобно мне и я неловко положил руку ей на локоток, чтобы не думала убежать. — Ну я же не знал.

Тихое геройство — делать, страдать, молчать и надеяться, что об этом как-то узнают.

— Мы слишком взрослые, чтобы мечтать вслух. — Произнесла она искренне и очень грустно. — Не забывай об этом.

— Ладно, я подумаю, — проворчал я, чтобы оставить за собой последнее слово и отключил артефакт.

И окружающие звуки вновь наполнили пространство.

— Давай лучше выберем, кого я привезу из-за границы! — Бодро произнесла Ника.

Я чертыхнулся и вновь потянулся к артефакту.

— Ну нельзя же так, а? — С укоризной произнес я, оглянувшись.

Вроде, никого.

— Да не включай, — отмахнулась Ника, хлопнув своей ладонью по моим пальцам. — Мы просто обсудим имена.

После чего раскрыла учебник теорфизики, который был у нее при себе.

Закладка в учебнике оказалась списком «кандидатов».

— Я ж еще ничего не присылал. — Мягко говоря, удивился я, глядя на столбик с именами.

— Да? А я думала, почта потерялась. Вот и поискала в семейной базе!

— А там-то откуда? — Чуть обескураженно произнес я, поворачивая список к себе.

— Так пополняется же, — повела Ника плечами, будто так и должно быть.

Немного уязвленного самолюбия разбавило кипучую смесь ощущений от сегодняшнего обеда. Даже у среднего рода есть информация по загранице, а мне приходится покупать.

— Список большой, можешь просто галочку рядом поставить. Те имена, которые обведены, мне уже нравятся. Но ты не обращай внимания! — Затараторила девушка. — Ты, кстати, кого больше хочешь, мальчика или девочку?

Что характерно — никакой информации рядом! Вот так выбирать, просто по имени? А как же характер, род занятий? Фотография, наконец!

Но не успел я закономерно возмутиться, как пришло совсем иное понимание, начисто отметающее любое желание обсуждать кандидатуры.

Понимание, что медведи могут подбираться к цели очень и очень тихо.

— Знаете, вы на самом деле очень большие молодцы! — Произнес за спиной у нас Артем очень добрым, умиляющимся тоном.

Мы аж подскочили на месте. А я стал лихорадочно просчитывать, с какой именно секунды он тут стоит и что мог услышать. Выходило, что максимум два последних предложения, и что именно он там себе надумал — неизвестно.

— Вы сидите, сидите. — Легли руки нам на плечи, не давая встать. — Прошу прощения, что отвлекаю в столь ответственный момент. Как никто другой, я понимаю, как это важно, и насколько лично.