Напряжение

- Меньше знаешь - крепче спишь, - пожал я плечами. - Вы выполнили мою просьбу? - Перевел я тему, отворачиваясь от чадящего взрыва постройки.

- Я... Я нашел подходящего человека. Это дорого, но специалист хороший.

- Другую просьбу.

- Красные бабочки? Семен, принеси.

Через минуту я аккуратно одевал каждому из своих друзей алые лепестки ткани, застегивая удобной резинкой на воротнике рубашек.

- Мистера Зайца береги, - наставлял я Олега, отдавая игрушку очень серьезному парню в руки.

Он не побоится внешности, зная, что главное внутри.

- Дядя Коля, Лайку пристроите?

- Сторож пригодится. - Без настроения отозвался дядька.

- Отлично. - Я поднял Машка на руки и передал Семену-старшему. - Храни, но сильно не балуй. Он боевой.

- Крыс будет давить, - поддержал Толик.

Я подошел к нему и аккуратно поправил воротник, пряча выбившуюся резинку.

- Крыс я задавлю сам, - мягко произнес, глядя ему в глаза. - Когда вернусь.

Глава 18. Мир другими глазами

Тяжелые портьеры обращали яркий свет в вечные угрюмые сумерки, подсвеченные желтым светом настенных плафонов. Хозяин этого места не любил открывать окна с этой стороны дома. Впрочем, это же относилось и к северной части небольшого особняка в центре Архангельска - там так же вечно царил полумрак, скрывая от единственного жителя вид на то, что некогда принадлежало ему и его роду.

Потому как нестерпимо больно каждый день вглядываться в величественные силуэты заводов и верфей, предприятий и гостиниц, осознавая, что все это еще тремя десятилетиями ранее было украшено флагами его семьи, построено вереницей предков, от каменных фундаментов до горделивых шпилей и... утрачено в один миг. Еще больнее осознавать, что за окном лишь кроха того, что забрал себе победитель, оставив подачку, которой кое-как хватало на достойную его положения жизнь. Да и то, приходилось экономить, особенно в последние годы.

Экономить на всем, что можно скрыть от чужого взгляда, разумеется, ибо никто и никогда не должен видеть, что род Наумовых обнищал до крайности.

Не важно, что половина дома не отапливается зимой, а на два этажа приходится один слуга - он же повар. Не важно, что подпол покрылся плесенью, а в винном погребе свило гнездо крысиное семейство, похаживающее в гости в соседние дома, ибо в этом жрать было нечего. Не важно даже то, что дом был перезаложен дважды - второй раз, чтобы платить по первому займу.

Перед домом обязательно должен стоять роскошный автомобиль, хозяин обязательно появится на всех значимых раутах, каждый раз одетый в новый костюм. Все должны видеть - у Наумовых все отлично. Иначе молодую поросль, надежду рода, попросту сожрут сверстники. А так - покуда их дед за ручку здоровается с их дедами - побоятся. Пройдут годы, внуки станут сильнее, получат в жены одаренных невест, сосватанных стариком (не самых родовитых, но он старался), и могущество рода обязательно восстановится. Увы, не до тех границ, что тридцать лет назад, но уровня сытой жизни и благополучия вполне достаточно. Есть для чего жить и действовать, пересиливая старческие болячки.

Казалось бы, отличный план - гармоничный и преисполненный самопожертвования. В нем не слышны мотивы мести и ненависти к победителям, только забота о будущем и надежда на лучшее. Так оно и должно смотреться со стороны - старик прекрасно знал, что за каждым его шагом следят победители. Не так внимательно, разумеется, как в первые годы после провальной однодневной войны, когда он, почти потеряв рассудок от гнева, чуть не сжег себя посмертным волшебством - вместе с теми, кто пришел согласовывать репарационный список.

Удержал его от самоубийства сочувственный - искренне - взгляд того, кто пришел принимать сепаратный мир. Смуглый парень - моложе его - с легким акцентом попросил подумать о детях - их враг не тронул. Ему признались, что живы они из благородства, в память о предках и их добрых свершениях, но без старшего родственника род все равно погаснет - детей растащат по другим семьям, воспитают по-своему и станут использовать фамилию и все ее привилегии для собственных нужд, а не во славу последних носителей благородной крови. Так что ему есть, для чего жить. А вот умирать совершенно незачем - посмертное, как оказалось, никак не в силах повредить его собеседнику - сочувствующему монстру, убившему всю его семью.

Глава рода Наумовых сумел сдержать себя в руках. А после некой паузы - даже выторговал из того списка пару-тройку предприятий для рода, не самых значимых и прибыльных - но тогда эта победа казалась очень важной, в черной полосе разгрома и отчаяния.