Напряжение

Наверное, очередная проверка. Я с подозрением оглядел стену, еще раз лупанул ее и вновь затряс рукой. Стена явно сильнее, и хорошо, что не бьет первой.

Надо использовать волшебство, только вот как? Для проверки гаркнул загадочную и волшебную фразу из заученной брошюрки и взмахнул рукой. Ушиб руку о край своей постели и добавил в заклятие еще пару сильных фраз, подслушанных у соседа. Не помогло - стена осталась целехонька.

- Что же делать? - погрустнел я. Не ломать же пальцы.

Попытался было вспомнить чувство энергии, которое заставлял меня отыскать дядька, и даже вроде бы что-то такое нашел, но удар по стене снова вышел таким же бестолковым и болезненным. Наверное, я просто что-то не знаю. Но зато это есть в волшебных книгах!

- Которые я совсем не понимаю, - вздохнул, усаживаясь на кровать.

Покрутил в памяти запомненные страницы, не находя ничего, что мог бы понять настолько, чтобы использовать. Прошелся по комнате, сердито поглядывая то на соседа, то на стену. И то и другое хотелось стукнуть, но не моглось. В итоге пнул пустой пакет из под книжек и больно ушиб мизинец - там, оказывается, что-то оставалось. Глянул на самое дно - действительно, черная книжка с золотистыми буквами. Тяжелая и вроде не такая маленькая, чтобы потеряться - просто пакет большой. Поднял, отряхнул от пола и тихо прочитал: 'сло-варь'. Хм. Хм! Губы расплылись от сладостного предвкушения, как от второй котлеты на добавку.

Словарь не подвел! За что и был упрятан под матрас - еще найдут и отнимут, а такое волшебство и самому нужно!

Вроде бы непонятные и странные слова оказались не такими и сложными - просто взрослые любили назвать одним загадочным словом пять простых. И надо было всего-то: добиться, чтобы мой дар покрыл два раза весь кулак, а затем ударить! Ну, там еще было две страницы, как все это сделать, но когда на улице было совсем-совсем темно и тихо, я все-таки справился!

Удар прозвучал упавшим с верхней полки чемоданом и разошелся по всей комнате дрожью пола, звоном подпрыгнувших чашек, дребезжанием окон и матом проснувшегося дяди Коли.

- Ты что сделал, гад?! - В ужасе смотрел он на огромную дыру в кирпичной кладке стены.

- Это вообще не я, - замотал я головой, огромными глазами глядя на дядьку.

- А кто?!

- Т-тараканы?

Но главное - стену я победил! И потом гордо ходил мимо нее, потому что сидеть было больно.

Рядом бродил кругами сторож, то и дело бросая разъяренный взгляд на рисунки из раскраски, которыми мы прикрыли дыру. А зря, рисунки отличные: с сине-красным жирафом и сине-красным слоном. Сам делал!

- Ты хоть понимаешь, что бы было, ударь ты чуть сильнее?

- Что?

- Улица тут бы была! Это же капитальная стена! Скажи спасибо, что половина интерната не сбежалась.

- Спасибо.

- А если кто-то узнает о твоем даре, что будет?

- И что в этом плохого, - шмыгнул я.

Сторож схватился за головой рукой и сел на кровать. Долгое время молчал, о чем-то напряженно думая, а когда поднял голову - посмотрел собранно и строго.

- Вот скажи мне, пистолет - это хорошо или плохо?

- Плохо? - неуверенно предположил я, растерявшись.

- А если он в руках у человека, который защищает себя и свою семью?

- Тогда хорошо, наверное.

- А если он перейдет в руки преступнику?

- Ну...

- Пистолет - не плохой и не хороший. Пистолет - просто пистолет, до тех пор, пока он не попадет в руки хорошего или плохого человека. Твой дар - это такой же пистолет, он тоже не плохой и не хороший. Но многие плохие люди захотят получить его себе.

- Но он принадлежит мне! - Искренне возмутился я.

- Нет, - хлопнул он рукой по постели. - У тебя нет покровителей, нет защитников! Если твой дар обнаружит директор, именно она будет решать, что с ним делать - продать, отдать или оставить себе.

- Да как вообще можно продать чужой дар!

- Вместе с человеком. Вот так, - выставил он протез вперед и приподнял штанину, показывая тусклый металл вместо ноги. - Я сам продал свой дар. Смотри на результат!

- Вы, сами? - Не веря, повторил я вслед.

- Да. Продал на двадцать лет. Это называется служба. Но это мой выбор, - отвел он взгляд. - А тебя, если обнаружат дар, продадут без твоего ведома. Если уже не продали.

- Но так же нельзя? Я - против!

- Тебя никто не спросит. Тебя заставят. Ты не владеешь даром в той мере, чтобы защитить им себя и свою свободу.

- Так научите!

- Не могу! - Приподнял он голос. - Что мне скажут твои родители, когда... - неожиданно замолчал он и продолжил совсем иначе. - Поэтому нам надо держать все в тайне.

- Мои... Родители? - что-то во мне щелкнуло, включив совсем другой звук. Холодный, лязгающий, чужой.

- Я хотел сказать, твои родители наверняка бы хотели...

- Николай.

Дядька как-то съежился, будто от удара и совсем иначе посмотрел на меня. Раньше-то я помню всякие взгляды, от рассерженных до добродушных, но этот - он был с испугом. Справился с собой дядька быстро, вернув прежний усталый вид, но теперь старался смотреть мимо меня. Я хотел было извиниться, но сосед заговорил первым.